дружить с афганцами или платить им, — предложил я. — Иначе нами заинтересуются, и бизнес мы не удержим. А деньги маячат очень хорошие.
— Не хотелось бы, — вздохнул Каналья, отхлебнул чай из чашки, которую перед ним поставила бабушка.
— Другой выход — создать альтернативу: ОПГ отмороженных, готовых на все за деньги. Или платить ментам, но они еще ненадежнее бандитов.
Воцарилось молчание. Каналья усиленно думал, бабушка молчала, ждала, пока я поем, радио пело. Снова вернулись мысли о том, что я видел во сне.
— Кто-нибудь знает, лимфома — это рак? — спросил я невпопад.
— Звучит смертельно, — ответила бабушка, вышедшая на улицу раскурить трубку. — У кого она?
— У матери одной девочки, — не стал говорить правду я и сразу же сменил тему: — Дед на связь выходил? Нам понадобится его помощь. В Москве становится опасно.
Бабушка пересказала новости, которые я уже слышал: Белый дом вне закона, окружен милицией, там нет света и воды, но депутаты не расходятся, потому что их поддерживают люди и часть генералов.
— Только бы не полыхнуло, — буркнул Каналья.
Возмущенная бабушка разразилась спичем, что, если народ поднимется, он может все, и тому пример — наш школьный пикет. Спорить с ней я не стал, а за деда было очень и очень тревожно.
— Деньги бери только долларами, — посоветовал я Каналье. — Как бы клиенты ни упрашивали. Может полыхнуть, и тогда рубли обесценятся.
— Откуда ты знаешь? — удивился Каналья.
— Так всегда было во время смуты, — ответил я, допил молоко и встал: — Поехали. Нужно успеть вернуться и обменять рубли, пока не стало слишком поздно. Иначе мы рискуем прогореть.
Мы сели в машину, и я долго рассказывал про инфляцию и о том, почему важно рассчитываться в долларах.
На выезде из города нас остановили гаишники и долго компостировали мозг, что Каналье нельзя управлять транспортным средством, хозяином которого он не является. Алексей тыкал под нос жирного, как насосавшийся клещ, сержанта сводом правил, тот делал вид, что забыл, как называются буквы, и отказывался признать свою неправоту. Заставил Каналью открыть багажник, достать огнетушитель, открыть аптечку — все оказалось новеньким, недавно купленным.
Каналья раздражался, раздувал ноздри, но старался держать себя в руках. Бабушка сверлила сержанта взглядом.
— Ну хоть тысячу дай и езжай себе! — в отчаянье воскликнул сержант.
Такая наглость меня доконала. Я опустил окошко, высунул голову и воскликнул:
— Товарищ сержант, как вам не стыдно! Мы бабушку на обследование везем, а вы последнее забрать хотите. Отпустите нас… с богом.
Гаишник алчно проводил взглядом проехавший «москвич», понял, что с нами только время теряет, и махнул рукой.
Каналья завел мотор и тронулся, нецензурно выругавшись.
Я волновался, что курс доллара к вечеру подскочит так, что мы окажемся в минусе, потому новые точки сбыта не искал, пробежался по старым, предупредив клиентов, что цена товара будет расти, если доллар подскочит. После Каналья заехал на авторынок, и в четыре вечера отвез меня к моему валютчику.
Павел был на месте. Молодая напарница кокетничала с ним, как влюбленная кошка. Но его больше интересовал я, он поднял руку, я поприветствовал его кивком и сразу перешел к делу:
— Какой сегодня курс доллара? Не вырос?
— Как двадцать четвертого подскочил до двух тысяч двухсот, так и держится, сегодня даже на полтинник меньше.
Немного денег, что принес Каналья, были в долларах, и обменял я пятьсот тысяч — целый пресс вывалил напарнице валютчика, она принялась рассортировывать мятые купюры, поглядывая на меня с уважением. В сторонке перетаптывался с ноги на ногу Каналья.
— Твой босс? — кивнул на него валютчик.
— Типа того, — улыбнулся я. — Афганец.
— А-а-а. Ну, ясно. Смотрю, обороты растут! — констатировал Павел. — Ну ты даешь! А ведь еще весной три бакса купить не мог. Чем вы занимаетесь?
— Кроликов разводим, — пожал плечами я, и валютчик рассмеялся — он знал этот новомодный анекдот, как новый русский, врезался в «запорожец», хозяин оного откупился пачкой денег и сказал, что кроликов разводит. «Кто такие кролики?» — спросил новый русский у напарника.
Три источника дохода дали пятьсот пятьдесят баксов за шесть дней, плюс немного у деда. И это день сегодня не самый лучший, я продал чуть больше половины пака. Двести пятьдесят долларов чистыми. Ваучер, эквивалентный четырем соткам земли, можно будет выкупить за шестьдесят-семьдесят тысяч рублей — при том, что курс доллара к декабрю, когда планирую это провернуть, подрастет.
Этих денег хватит на четыре участка. Их цена в 2024 году составит примерно полтора миллиона за сотку. Двадцать четыре миллиона рублей! Двести семьдесят тысяч долларов! Из двухсот пятидесяти баксов! Правда, нарежут эти наделы только в начале нулевых, и, пока цена достигнет максимума, ждать придется тридцать лет. Многие люди так вовсе потеряют те ваучеры или продадут директору винзавода за полтинник — по сути, за пальто средней паршивости.
Спустившись по ступеням к Каналье, я сказал:
— Запомни этого человека и меняй баксы каждый день. — Я отдал его зарплату в долларах. — Это твое. Сто восемьдесят.
Каналья смотрел на деньги и не верил. Сумма была для него, привыкшего перебиваться с копейки на копейку, запредельной. По себе помню, как деньги расправляют крылья за спиной. Это нормальная еда, удобная одежда и уверенность в завтрашнем дне.
— На что потратишь? — спросил я, направляясь к машине.
Улыбнувшись, он вскинул голову и сказал:
— Буду копить на «москвичок». Куплю кузов и соберу потихоньку, да такой, что «мерседесы» обгонять будет. А сейчас — цветы куплю. Оля дома?
Настроение мгновенно испортилось. Вспомнилось, как мама просила передать ему, чтобы он не приезжал.
— Она на дне рождения у подруги, — соврал я.
Не буду ничего передавать, они взрослые, вот пусть сами и разбираются, нечего в свои отношения впутывать детей! Ну и хотелось отсрочить момент, когда Каналья поймет, что ему совершенно не рады. Пусть и небольшая, но была вероятность, что он наступит на стакан.
Пока бабушка курила возле машины, я уселся рядом с Канальей и сказал:
— Скоро ты перестанешь справляться один, и тебе понадобятся помощники. Есть такие на примете?
Он мотнул головой и ответил:
— Понимаю, что ребят надо присматривать уже сейчас, но где найти толковых? Хорошие мастера все при деле. Те, что свободны, или бухают, или ленивы. Но я буду искать. Может, объявления расклею, что
