— А как быть с молниями? — спросила Ясновидица. — Они же никак не связаны с именами.
— Возможно, лерры просто исчерпали свои силы, — сказал Вожак. — С другой стороны, что бы вы ни говорили, я так до конца и не понял, что такое молнии. Если это явление природы, то Лорд-Чародей должен черпать их из какого-то резервуара. Резервуар иссяк, и его надо наполнить, чтобы…
— Нас слушают, — прервала его Ясновидица. — Думаю, что это паук в том углу.
— Если это паук, — сказал Вожак, посмотрев в угол, — то он просто шпионит. Я надеюсь, что он захочет поговорить. Возможно, к нему вернулся здравый смысл, и он надумал добровольно отречься.
— Сомневаюсь, — бросил Крушила.
— Ты только что спросил, почему он так вяло на нас нападает, — продолжил Вожак. — Нельзя исключать, что причина в этом.
— Он отпустил паука, — сказала Ясновидица. — Но кажется… кажется, совсем он не ушел.
Вопль Говоруньи заглушил ее последние слова.
Крушила и Вожак бросились на крик и едва не столкнулись на выходе, но обладавший сверхъестественной реакцией Крушила успел увернуться, пропустив Вожака вперед. Вожак выскочил под дождь и тут же застыл на месте.
Когда Крушила высунул голову в проем, фургон резко остановился, и Крушила едва не рухнул на спину Вожака.
Говорунья стояла в грязи рядом с левым переднем волом. Крепко удерживая в руках поводья, она смотрела животному в глаза. Остальные волы, пребывая в полном замешательстве, перебирали ногами на месте.
И тут вол заговорил. Произнесенные глубоким басом слова были различимы, поскольку ливень уменьшился и его рев сменился звоном капели. Слишком низкий тон голоса затруднял восприятие, но разобрать слова было можно.
— Я вовсе не намерен сдаваться, — пробасил вол. — Я просто даю вам возможность проявить здравый смысл. Разве вы не видите, какой ущерб наносят людям ваши попытки меня уничтожить? У вас еще есть время мирно разойтись по домам. И все сразу станет как прежде. Я показал, что могу навредить вам, несмотря на всю вашу защиту. Уверяю, что смогу вас убить, коль скоро в этом возникнет необходимость.
— И со смертью каждого из нас твое могущество будет таять. В конце концов оно уменьшится настолько, что тебя сможет прикончить даже самый слабый чародей. Тем более что желание расправиться с Темным Лордом будет возрастать с каждым твоим преступлением.
— До этого еще далеко, — ответил вол. — Я только-только начал показывать, как могу вас наказать, не убивая. Вы оплакивали убитую мною проводницу — а ведь вы ее едва знали. Интересно, как вы все зарыдаете, когда я спалю молниями ваши дома? Что вы почувствуете, когда я убью Воровку и ее деток, или женщин удочерившего Избранную Красавицу клана, или семью Избранного Воина в Северных Долинах?
Крушила покрылся холодной испариной.
— Ты не посмеешь, — сказал Вожак.
— Не посмею? А как насчет твоего бездельника-брата, Вожак? Ты хочешь, чтобы его дочурка осталась сироткой? Его подлинное имя, насколько я помню — Фарал имз Дорра шадас Бик…
— Нам известно, что ты можешь называть имена… — прервал его Вожак. — Да, я верю, что ты можешь найти и убить Фарала и Вирру. Но неужели ты думаешь, что это меня остановит? Если ты это сделаешь, я не только продолжу выполнять свой долг, но и буду жаждать личной мести.
— Однако же смерть Вирры останется лежать тяжким грузом на твоей совести!
— Похоже, тебя нисколько не тронула смерть всех твоих друзей и родственников, — ответил Вожак. — Думаю, что и я смогу жить с этим грузом, зная, что отомстил за ее смерть. Почему бы тебе не уйти добровольно и не избавить нас от необходимости тебя убивать?
— В твоей семье первой умрет Арима, — пробасил вол, поворачивая голову в сторону Крушилы.
— Арима? — переспросил тот, недоуменно моргая.
— Твоя старшая сестра — музыкантша, подлинное имя которой начинается — Арима сама Тисма.
— Ты имеешь в виду Арфу?
— До чего же странные существа эти северяне, — укоризненно покачал головой вол. — Вместо имен пользуются кличками.
— Ты убил всех своих земляков и еще смеешь называть меня странным? — возмутился Крушила.
— После этой, с позволения сказать, Арфы, в мир иной одна за другой отправятся остальные сестренки. За ними последуют твои родители. Потом настанет очередь твоих бездельников-дружков и прочих любителей ячменя. Я стану убивать по одному до тех пор, пока ты не откажешься от безумной идеи лишить меня власти.
Крушила смотрел на вола, не находя слов для ответа.
Неужели Лорд-Чародей говорит серьезно? Неужели он способен убить Арфу, Непоседу, Паучка и родителей, если он, Крушила, не откажется от своей клятвы?
Но он, согласившись стать Избранным Воином, дал обет уничтожить Лорда-Чародея, если тот встанет на путь зла. Его предупреждали, что это полностью изменит его жизнь, отдалит от всех, кого он знал раньше, но он никогда не думал о том, что его родные и друзья могут стать заложниками Темного Лорда.
В его памяти всплыла безжизненная, почерневшая пустошь, в которую превратился Каменистый Склон, а на нее наложилась иная картина — спаленный дотла павильон, почерневшие дома с провалившимися крышами и главная площадь Безумного Дуба, усеянная костями его друзей. Там же валялась и арфа сестры с порванными, свернувшимися в спираль струнами.
Да, это не старинная легенда, не пустая угроза — катастрофа может разразиться в любой момент.
В старинных легендах рассказывалось, как некоторые Темные Лорды превращали в пустыню целые округа. Особенно этим отличался Темный Лорд из Камитт-Дару, но Крушила никогда по-настоящему не представлял, как это может выглядеть на самом деле, не понимал, что чувствуют те, кто пережил катастрофу. Живо вообразив себе, что может случиться с Безумным Дубом, Крушила ощутил дурноту, желудок свело судорогой — но он знал, что не откажется от своего долга.
Если он отступит, то преступлениям не будет конца. Лорд-Чародей сможет убить каждого, кто вызовет его неудовольствие, и станет угрожать новыми убийствами, если Крушила и его друзья сделают очередную попытку его устранить. Конец этому может положить только смерть Лорда-Чародея, и вопрос лишь в том, как скоро это случится.
Он, Крушила, согласился стать героем, и теперь настало время быть героем. Он не имеет права сдаться, не может отступить перед угрозами, даже если это означает смерть его близких.
Соглашаясь стать Избранным, он надеялся вырваться из Безумного Дуба. Думая о героизме, видел блеск стали, слышал звон мечей, предвкушал смелые магические атаки, но ему и в голову не приходило, что придется проявлять героизм, принося в жертву малолетних сестренок.
— Брось эти глупости, — прогудел вол. — Ступай домой.
— Не могу, — ответил Крушила, — и ты это прекрасно знаешь.
— Ты только ухудшаешь свое положение, — сказал Вожак. — Если ты сдашься, отречешься и сам отправишься домой, никому не придется умирать.
