— Эй, сюда! — прогудел центавр. — Здесь сухо, ко мне!
Сухо там вовсе не было, но я сумела выбраться на широкий скользкий карниз. Я провела рукой — вся ладонь измазалась в ржавчине. Снорри вытолкнул перевертыша, тот отплевывался и стонал, как беременный кит. Нестерпимо воняло отхожим местом, брагой и еще чем-то неприятным. Этим невкусным здесь пахло, кажется, везде. Даже не пахло, а воняло.
Нефть. Прогоревшая нефть.
У меня все сильнее кружилась голова.
Наверху раздался какой-то мягкий шелестящий шум. Мы одновременно подняли глаза и, ручаюсь, одновременно поняли, где находимся. Мы сжались в кучку на площадке под опорой моста. Рахмани распечатали канал в реке, нам повезло, что так близко от волнореза. Я никогда в жизни не видела подобных монстров. Весь из железа, не меньше гяза в длину, он вольготно разлегся на четырех гранитных опорах. Но главное — не это. По центру одна из секций моста поднялась почти вертикально, это казалось немыслимым. На всем протяжении моста полыхали фонари.
Кеа стошнило. Песчинкой позже стошнило Снорри. Зоран лежал на спине и дышал с короткими всхлипами, его кожа стала совсем серой. Занимался рассвет, хотя очень низко над землей и над рекой быстро плыли почти черные тучи.
— Это… это и есть четвертая твердь? — хрипло спросил Поликрит. Он держался за сердце.
Серое. Я поняла, что здесь не так.
Здесь все было серое. Серая рябь воды, серые гранитные стены с вбитыми в них стальными причальными кольцами. Серые парапеты набережной, унылые склизкие ступени, по которым нам предстояло подняться. Выше гранитной набережной заглянуть мешал серый металлический забор.
— Рахмани…
Саади молча сжал мою руку. Смрадный пронизывающий ветер налетал дикими порывами, он приносил огрызки странных песен, шорох крысиных лап, плеск нечистот и храп миллионного города.
Они спали. Миллионы счастливых, миллионы любимых богов, ждавших нашего появления.
Они спали и не догадывались, что мы уже тут. Что Великая степь наконец-то нашла свою старшую, мудрую и всепрощающую сестру.
— Что там написано, Женщина-гроза? — Кеа указывала на громадные кривые буквы. Буквы трепетали вместе с серым ободранным полотнищем, растянутым, как парус, над мостом. Я не сразу сообразила, что язык мне знаком. Да иначе и быть не могло, ведь старшая сестра должна понимать своих глупых младших родичей. Там была изображена чудесная девушка, держащая в руке то ли диадему, то ли колье, какую-то драгоценность.
Буквы были знакомы, так пишут северные склавены на Зеленой улыбке и наши склавены с Великой степи, живущие в степях Дона, и севернее, до Гипербореи…
— Там написано… Дьявол, у меня слезятся глаза!.. — Глаза у меня не просто слезились, их хотелось вырвать и выкинуть, такая резь началась от грязной воды. Но что мне было до рези в глазах, до кусачего ночного ветра, до кислого на вкус дождя, если я прочла эти чудесные слова…
— Слушайте все! Там написано… О, духи, как я счастлива! Там написано: «Любишь — докажи!»
— Любишь — докажи? — как эхо, повторили водомер и его изменчивый приятель Кой-Кой.
— Замечательные слова, — всхлипнул Поликрит. — Их стоило бы выбить в мраморе. Я непременно сложу песню о том…
— Значит, мы не ошиблись! — Рахмани не выдержал и наконец-то поцеловал меня в губы. — Мы нашли ее, твердь любви. Здесь даже над мостами пишут слова о любви!
Я ничего не успела ответить моему суровому любовнику, потому что Камень пути внезапно заговорил. Очевидно, я случайно причинила ему боль. Хрустальный глаз запылал, из бирюзовой глубины всплыла женская улыбка, и вкрадчивый нежный голос произнес:
«Северо-Западный Мегафон приветствует вас! У вас восемь непрочитанных сообщений!»
— Невероятно… — прошептал Рахмани. — Кто этот Мегафон? Наверное, великий Слепой старец, раз он ждал нас заранее!
— А вдруг это их император? — задрожал Снорри. Он, видимо, тоже слегка понимал речь руссов, в Ютландии ведь их полно. — Мы здесь прохлаждаемся, а величайший повелитель всего северо-запада не спит ночью, ожидая нас!
— Иди первой, Женщина-гроза! — склонил голову Саади. — Ты заслужила это.
— Да, веди нас… веди нас. Иди первая, высокая домина! — Мои друзья, мои любимые родичи расступились, пропуская меня к вертикальной железной лесенке, уводившей в чрево моста. Кислые капли шлепали меня по голове, далеко наверху, громыхая и шипя, проносились диковинные экипажи счастливых подданных Северо-Западного Мегафона.
Я схватилась за ржавую гудящую перекладину и начала взбираться наверх. Навстречу любви и счастью.
