на ней и внутри неё.
На остальное мне до звезды!
Ссаживаю Леру со столешницы и тащу к дивану, разворачивая её спиной к себе и перекидывая грудью через спинку. Широко развожу её ноги в стороны. Не могу удержаться и чуть прикусываю её за упругую ягодицу. Ощутимо шлёпаю, когда она недовольно выводит восьмёрку бёдрами. А затем накручиваю её волосы на кулак и приподнимаю её голову до упора, заставляя Леру максимально выгнуться в пояснице.
Снова вонзаюсь в неё и, жёстко прихватив второй рукой за подбородок, разворачиваю её лицо к себе. А дальше срываюсь с цепи, трахая свою девочку и рыча в приоткрытый рот.
— Ты — моя… поняла? — ничего не отвечает, только тихонько скулит и царапает беспомощно ноготками обивку дивана, закатывая глаза оттого, что я её с каждым размашистым толчком скидываю в про́пасть блаженства. — Поняла меня?
— Д… да, — стонет на выдохе, наконец-то кончая, и я так хочу последовать за ней.
Но выбираю продолжать эту невозможно прекрасную пытку. Вертеть Леру на этом диване во всевозможных позах, пока она обессиленная, с хриплым дыханием и сбитым шёпотом не попросит меня о пощаде. Только тогда я позволяю себе убрать ногу с тормоза и на всей скорости, с заносом и в клубах дыма влететь в свой персональный рай, выдыхая на последнем вздохе лишь одно:
— Лера…
Но, прежде чем потерять сознание от сладкой агонии, успеваю сгрести в охапку усталую и разомлевшую девчонку, уткнуться носом в её шелковистые волосы, пахнущие счастьем, и отъехать. Но уже спустя некоторое время вздрагиваю от непонятной тревоги, стиснувшей мои внутренности своей когтистой лапой, и недовольно веду непонимающим взглядом по квартире, наконец осознавая, что Леры в моих руках больше нет.
Мерзкий страх заливает всё существо, и я срываюсь с места, не обращая внимания на то, что от усталости просто не разбираю дороги. Краем уха слышу шум в ванной и ломлюсь туда. Благо не заперто, иначе я бы тупо вынес дверь к чёртовой бабушке.
Залетаю в пропаренное помещение и облегчённо выдыхаю. Лера в душевой. Голенькая.
Ну как устоять? Никак. Да и зачем?
Иду к ней, игнорируя тихий, испуганный вскрик и сразу же затыка́ю её рот жадным поцелуем.
— Не делай больше так, — суматошно прохожусь руками по скользкому от мыла телу и потихоньку расслабляюсь.
— Как? — трётся щекой о мою щетину.
— Не бросай меня…
Бурчит что-то недоверчиво, но ластится ко мне нежной кошечкой. Ей нравится чувствовать эту власть. Такая девочка-девочка. И верит на слово нехорошему дядьке. Глупышка моя. Ведёт руками по спине, чуть царапая ноготками. Растягивает губы в чувственной улыбке, когда видит, что я от кайфа отъезжаю. Чертовски приятно и хочется, чтобы она делала это вечно.
Ага, чтобы затрогала меня полностью.
Член от вида её влажной плоти и таких кайфовых манипуляций давно колом. Упирается ей в живот, красноречиво показывая, что не против ещё раз опустошить мои и так уже опустошённые резервы. Я устал в хламину, но её хотеть не перестану, наверное, даже если буду при смерти.
— Дань, — жмурится она, когда я нагло начинаю растирать её клитор и разбухшие складочки, — у меня завтра там будет всё болеть.
— Не будет, обещаю, — прикусываю сосочек и урчу от наслаждения.
— Лживый, наглый котяра, — охает, но послушно выгибается, когда я разворачиваю её спиной к себе, заставляя упереться руками в мокрый кафель душевой.
А я же поспешно толкаюсь в неё, сразу и безвозвратно сходя с ума, а про себя думаю, что она даже не представляет, насколько права в последнем своём утверждении.
Всего на секунду мне становится тошно оттого, что приходится украшать её симпатичные ушки лапшой, но уже через секунду я забываю об этом.
Я в ней. И пусть весь мир подождёт…
Данил
Спустя миллиарды искрящихся мгновений, наполненных пошлыми звуками наших соединяющихся тел, выбираемся из душа. Я от пережитого оргазма еле хожу, но Леру, закутанную в махровое полотенце, всё равно беру на руки, закидывая её бёдра себе на поясницу, и несу в кухню.
Один голод я ненадолго утолил, теперь бы с другим разобраться. Я последний раз ел, завтракая с Ветровым ещё в чёртовом Рыбинске. Но с Райской вообще обо всём забыл. Какая может быть еда и сон, когда на повестке дня стоит она одна будто приклеенная на суперклей?
Ну вот и я о том же…
— Давай хоть подогреем, Дань, — пытается отобрать у меня кусок остывшей пиццы Лера, но я только смеюсь и продолжаю набивать свой желудок, почти не жуя, — холодное же невкусно.
П-ф-ф! С ней рядом мне всё — пища богов.
— Мне и так норм, — целую её пальцы, которыми она убирает крошки с моих губ, — но так уж и быть, тебе я погрею.
— Великодушный вы человек, господин Шахов, — от её слов поперхнулся и удивлённо на неё посмотрел.
— Типун тебе на язык, — округляю глаза и открещиваюсь от этой сомнительной похвалы, выставляя таймер на микроволновке, пока Лера смеётся над моей реакцией.
Спустя три минуты мы оба уплетаем всё подряд, запивая всё это вредное дело каким-то безбожно вкусным лимонадом. А ещё, между тем, я пытаюсь развязать на теле Леры полотенце, мечтая ужинать в столь поздний час вот так — когда она сидит передо мной абсолютно голая.
Вот только эта гордячка не сдаётся. Лупит по рукам и ворчит, а я целую её колени и, честно говоря, уже до усрачки рад тому, что она вообще сидит в этой квартире со мной. А уж голая или нет, не так уж и важно, по сути.
— Ты спишь на ходу, — шепчет девушка и нежно ведёт пальчиками по моим бровям. Тут же прикрываю глаза и вздыхаю.
— Угу, — меня откровенно рубит и получается вытолкнуть из себя лишь это.
— Иди в кровать.
— Только с тобой.
— Дань, может, оставим это дело до утра, а там уж решим, как нам быть дальше?
Открываю один глаз и смотрю на неё удручённо, а потом припечатываю:
— Нечего тут решать, Лера. Ты моя женщина и будешь жить в этой квартире вместе со мной. Точка.
— Но…
— Лер, всё, хватит! — но заметив её неуверенный взгляд, смягчаюсь. — Пожалуйста, давай не будем больше мучить друг друга. Ладно?
— Я не знаю… жить вместе это…, — разводит растерянно руками, — ты
