объявил он.
— Ш-ш-ш-ш, зачем так кричать?
— Да, вы правы. Правы, как всегда. Тысяча извинений, — сказал доктор еще громче, чем раньше. — Так я говорю, я не франкмасон, хотя и принадлежу к тайному обществу.
— Тайному обществу?
— Да, в этой тупой, отсталой, грязной стране мы должны хранить свои секреты в тайне, — шумно выдохнул доктор Кохрейн.
— Тогда не разумнее все-таки говорить потише?
Как-то незаметно доктор Кохрейн напился. Он ступал неуверенно, всем телом налегая на Катерину. Девушке приходилось время от времени останавливаться и восстанавливать равновесие, чтобы не удариться о стену.
— Точно! — Доктор Кохрейн приложил палец к губам, как бы призывая Катерину к молчанию. — О, я умею хранить секреты! — Он подергал ее за рукав и громким шепотом прохрипел: — Вот поэтому кабесео — это так важно. Для мужчин. Мужчин вроде меня. Понимаете? Понимаете, о чем я?
— Понимаю. — Катерине не хотелось обсуждать эту тему. Она не осуждала доктора, но к чему мусолить по сто раз одно и то же?
— Для нас кабесео — это необходимость, — развивал мысль доктор Кохрейн, — иначе как мы узнаем друг друга в толпе? Как подадим сигнал? Как спросим, как ответим? Мы общаемся друг с другом, не говоря ни слова. Тайно. Только блеск глаз. — Он нелепо вытаращился на Катерину — Тонкий, незаметный призыв, но его видят, понимают и принимают. И этого достаточно. — Доктор опять забормотал что-то о франкмасонах, повторяя: «Я умею хранить секреты!»
— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — спросила Катерина.
Они дошли до угла улицы, и теперь она растерянно озиралась по сторонам, надеясь, что поток машин ослабеет и она сможет перетащить через дорогу пьяного, хромого спутника.
— Да, лучшие годы моей жизни прошли в салонах танго. Особого танго, вы понимаете? Танго для мальчиков, ха-ха-ха!
Сжав зубы, Катерина поволокла доктора Кохрейна через дорогу, ловя глазами пустое такси, чтобы с чистой совестью отправить его домой. Но вначале ей следовало выяснить еще кое-что.
— А почему вы сказали, что вините себя? — спросила она с деланой небрежностью.
— В чем, дитя мое?
— Ну, вы сказали, что вините себя в том, как повернулись события. У Чиано и его матери. «Я был там», — сказали вы.
— Неужели? Я это сказал? — Доктор громко рыгнул и, чтобы замаскировать вопиющее нарушение приличий, делано закашлялся. — Бог мой, а я пьянее, чем думал.
— Наверное.
— Но все равно я умею хранить тайны. Я храню массу секретов вот тут, — он постучал себя по голове, — сорок лет храню.
К этому времени они добрели до стоянки такси, и Катерина поняла, что упустила свой шанс. Теперь они простятся, доктор Кохрейн сядет в такси, а когда проснется, спрячет свои секреты так далеко, что она никогда их не узнает.
Она легонько поцеловала его в щеку и сказала:
— Ну что же, до свидания. Я вас здесь оставлю. Спасибо, что присмотрели за мной.
Доктор Кохрейн сжал ее руку.
— Любите ли вы его? — спросил он.
— Конечно!
— Нет, я спрашиваю, любите ли вы его? Так горячо и страстно, что сам Ад вам не страшен?
— Именно так, я же сказала.
— Скажите еще раз: «Я люблю Чиано!»
— Да! Я люблю его!
— А когда они придут за вами и начнут терзать ваше тело, когда сделают с вами то, что ни одна женщина на свете не должна испытать, когда изуродуют вас и оставят умирать, что вы тогда скажете?
Катерина в ужасе выдернула руку.
— Прекратите! Зачем так говорить?
— Что вы тогда скажете, дитя мое?
— Я и тогда не перестану его любить.
Доктор Кохрейн вздохнул и открыл дверцу такси.
— Тогда поехали со мной. Если вы на самом деле хотите знать.
* * *
В такси было душно. Доктор Кохрейн сказал водителю адрес и забился в угол, закрывшись шляпой. Если бы не его рука, цепляющаяся за обитую кожей ручку над дверцей, его можно было бы принять за спящего. Он явно не хотел разговаривать. Катерина тоже погрузилась в молчание, с нетерпением ожидая, когда ей откроется главная тайна.
Фары освещали дорогу, но окна в машине запотели, и Катерина не представляла, в какую сторону они едут. Впрочем, водитель, похоже, ориентировался не хуже угря, что весной покидает свое гнездо в Саргассовом море и отправляется в кругосветное путешествие, чтобы из года в год возвращаться обратно.
Яркие пятна неоновых реклам баров и магазинов пролетали мимо, потом они выехали на шоссе и влились в поток скрежещущих, теснящихся вокруг грузовиков и машин, а еще через десять минут съехали по широкому выезду к светофору, повернули на перекрестке налево и начали потихоньку забираться на холм.
— Эй, эй, мы проехали! — закричал доктор Кохрейн. — Стоп, достаточно! Стойте!
Водитель, видимо, не слишком доверяя ручному тормозу, резко вывернул руль в сторону, и такси встало поперек склона, загородив собой улицу.
Доктор Кохрейн и в лучшие времена не мог похвастаться ловкостью, алкоголь сделал его и вовсе неуклюжим. Такси стояло поперек склона, накренившись, как тонущий лайнер. Сейчас, даже если бы доктор и смог дотянуться до ручки своей дверцы, ему было бы ее не открыть, но он и не старался.
Вместо этого он съехал на Катерину, бормоча:
— Простите, дитя мое! Нет, нет, все в порядке, я сам справлюсь. — Но тут же запутался в ее ногах и чуть не упал на мостовую.
Катерина терпеливо ждала, пока он расплатится с таксистом, а затем они вместе пошли немного вниз, к воротам, что вели в дом доктора. Катерина совершенно не представляла, чего ждать от этого визита. Он медленно вела под руку пьяного спутника, с любопытством осматривая незнакомый квартал. Впрочем, она не заметила припаркованной через четыре дома машины, в которой сидели два детектива.
— О, я прекрасно понимаю, почему мужчины находят вас привлекательной, — сказал доктор Кохрейн.
Катерина помедлила:
— Да, некоторые находят.
— Чиано Вальдес в их числе.
— Похоже на то.
— А студенты в университете?
— Да, и они.
— А вы никогда?..
— Нет.
— Неужели никогда?..
— Нет. — Она не удостоила его взглядом.
— Мы пришли, — объявил доктор Кохрейн. Стоя на нижней ступени крыльца, он вытащил из кармана ключ на длинной серебряной цепочке. — Поднимайтесь, прошу вас. Не хочу заставлять вас ждать.
Сам доктор поднимался долго, волоча ногу, перекладывая трость из руки в руку, перенося вес тела с одной усталой ноги на другую.
— Входите же, — повторил он, с десятой попытки попадая ключом в замочную скважину. — Позвольте мне предложить чего-нибудь выпить.
— Может, кофе? — спросила Катерина, начиная терять терпение. В конце концов, она приехала с одной целью: выяснить связанную с Чиано тайну, а вовсе не из-за кофе.
— Деточка, а вы
