жидкость стекает по ее щекам мерцающими дорожками.
— Я — причина, по которой ты первый в очереди.
Я делаю шаг вперед.
— Роза….
Она отступает назад, сердито вытирая щеки.
— Иди к черту! Почему бы тебе просто не заставить меня надеть прослушку, если ты думаешь, что я разглашаю секреты компании любому парню, который улыбнется мне?
Я потираю челюсть, пытаясь понять, почему этот разговор так далеко отклонился от курса. Я не хотел упоминать Натаниэля. Я знал, что это будет больно. Но я понятия не имел, что все так обернется.
— Это не то, что я хотел сказать. Я доверяю тебе. Я просто…
— Нет никаких оправданий, Крю. Ты сомневаешься во мне, а я никогда не сомневалась в тебе. Не могу поверить, что я... — она качает головой. — Все, что Натаниэль знает о «Кенсингтон Кансалдид», он узнал не от меня. Доволен?
Я, пожалуй, самый далекий от счастья человек, которого только может быть сейчас.
— Нет.
— Я тоже. Счастливого, блядь, Рождества.
Я смотрю, как она топает вверх по лестнице.
Счастливого, блядь, Рождества, в самом деле.
В итоге я возвращаюсь в офис. Когда сомневаешься — работай. Так гласит девиз семьи Кенсингтонов. Я привык сидеть допоздна в этих четырех стенах.
Я завидую сотрудникам, которые чувствуют, что заслужили свою должность здесь. Я все еще этого не чувствую. Может быть, я никогда этого не почувствую. Некоторые сомнения полезны.
За исключением того, что сегодня, может быть, впервые, я увидел это.
Уважение.
Сегодня был самый бурный день в истории «Кенсингтон Кансалдид» с тех пор, как мой прадед взял небольшой кредит и превратил ее в империю. И все же никто не спросил, где мой отец. Где Оливер. Они делали то, что я просил, без вопросов. Слушали меня, не задавая вопросов и не перешептываясь за моей спиной. И единственный человек, на которого я бесконечно пытаюсь произвести впечатление — мой отец — даже не был здесь, чтобы увидеть это.
И тот же самый дерьмовый шторм испортил отношения между мной и единственным человеком, чьи чувства мне небезразличны.
Я трачу пару часов на просмотр электронных писем и отчетов. Сегодняшний день был потрачен на устранение всех последствий скандала. Все остальное было отодвинуто на задний план, но с этим еще нужно разобраться.
Закончив, наливаю себе щедрую порцию бурбона и растягиваюсь на кожаном диване в углу своего кабинета, размышляя, пойти ли мне домой или просто поспать здесь. Я делаю глоток и смотрю в потолок.
Стук в дверь пугает меня. Я был уверен, что я единственный, кто остался здесь в такое время. Я не совсем шокирован, увидев, что дверь открывает именно Изабель. Она была здесь весь день, рядом со мной, делая все, что могла, чтобы помочь.
— Привет.
— Привет, — отвечаю я. — Не знал, что здесь еще кто-то есть.
— То же самое. Я увидела свет под дверью, когда возвращалась из туалета.
Я сажусь и провожу рукой по волосам.
— Что ты здесь делаешь?
Она подходит и садится на диван рядом со мной.
— Работаю.
— В... — я бросаю взгляд на часы. — Десять тридцать? В Рождество?
Изабель пожимает плечами.
— Я не большой любитель отпусков.
Меня это нисколько не удивляет. Хотя мне приходит в голову, что я почти ничего не знаю об Изабель, кроме ее профессиональных стремлений.
— Я тоже.
— Ты поэтому здесь?
Я вздыхаю. Выпеваю еще бурбона.
— Нет. Я облажался со Скарлетт.
— О?
— Мы поссорились. Это моя вина. Я просто… я не ожидал, что все будет так, понимаешь? Она, мы, у нас не должно было быть все по-настоящему, — я осушаю остаток своего стакана, прежде чем встать и подойти к барной стойке, снова наполняя свой стакан, прежде чем опуститься рядом с ней, откинувшись на спинку дивана. — Ну и денек выдался, черт возьми, да?
Изабель откидывается назад, повторяя мою позу.
— Да, — она делает паузу. — Ты же знаешь, что голосование совета директоров будет единогласным.
— Голосование по поводу чего?
— За тебя как за генерального директора.
— У меня нужная фамилия.
— У тебя есть гораздо больше, чем это, Крю, — ее левая рука перемещается к моему колену. Прежде чем я успеваю осознать прикосновение, она скользит вверх по моему бедру с четкой целью.
Я в ступоре. В шоке. По какой-то причине это был не тот результат, который я представлял себе, когда она вошел в кабинет. И было бы легко позволить этому развернуться. Безэмоциональный и пустой, именно то, чего я привык ожидать от секса. Скарлетт никогда не узнает. Может быть, ей даже было бы все равно после нашей недавней ссоры.
Но я бы знал. Мне было бы не все равно. Мой мозг обрабатывает то, что мое тело уже знает: я хочу только Скарлетт. Мой член даже не реагирует. И я еще не так много выпил.
Я резко встаю, оставляя Изабель на диване с обиженным выражением лица.
— Уходи.
— Крю….
— Я сказал уходи, Изабель. Я твой босс. Если ты хочешь сохранить свою работу, ты никогда больше не будешь прикасаться ко мне неподобающим образом.
Она встает, некоторое неповиновение смешивается с болью.
— Я никому не расскажу о нас. Ты можешь мне доверять.
— Нет никаких «нас», и я не доверяю тебе, Изабель. Я женат.
Изабель усмехается.
— К сожалению.
— Я. Не. Хочу. Тебя. Не испытывай меня, Изабель. Тебе не понравятся последствия.
Реальность и упрямство борются за место в ее выражении лица.
— Знаешь, я была влюблена в тебя с тех пор, как начала работать здесь. Мне следовало сделать шаг раньше. Очевидно, я была единственным человеком в этом городе, который не знал, что ты помолвлен со Скарлетт Эллсворт. Что я получаю за то, что избегаю сплетен, а? Но потом все сказали, что она холодная и отстраненная и выходит за тебя только ради денег. Так что я подумала, что у меня еще есть шанс.
Я вздыхаю, внезапно почувствовав себя измученным.
— Я счастлив в браке, Изабель.
Она одаривает меня легкой, грустной улыбкой.
— Да, я поняла это, когда ты отскочил, как будто я подожгла диван.
— Я не знал, что ты чувствуешь. Если ты хочешь перейти в другую команду, я могу...
— Нет. Нет, это не будет проблемой.
