Она прокляла себя последними словами за то, что они вылезли из-под одеяла и поехали смотреть коронацию.
– Животное, – презрительно сказала она. – С тобой невозможно культурно провести время. Чего стоишь и зеваешь? Пошли быстрее в кровать.
Каледин отбросил тросточку. Взявшись за руки, они побежали к парковке, перепрыгивая через рассыпанные по асфальту шоколадные конфеты.
…Белоснежный кролик с неровным черным пятном на лбу наконец нашел подходящий пучок травы. Он был практически идеален – в меру сладкий и сочный. Прожевав пару травинок, зверек с наслаждением пошевелил ушами – жизнь налаживалась. Но уже через секунду кролик с грустью понял – он снова находится в воздухе, довольно быстро летит в направлении теплицы.
…Трансляция коронации завершилась две минуты назад. И настроение у государя императора, несмотря на титул «август», ничуть не улучшилось.
Эпилог
Съежившись от ледяного ветра, фройляйн Хильда Киршнер быстро шагала по узким средневековым улочкам австрийской столицы – позеленевшие крыши помпезных зданий, казалось, тоже сжались от засыпавшего их мокрого и липкого снега. Тротуары были абсолютно пусты, бронзовые скелеты фонарей освещали лишь пустые скамейки и объемистые тумбы с рекламой. Было слишком поздно даже для запоздалых прохожих. Конечно, у основной венской туристической достопримечательности, собора Святого Стефана, бывает довольно многолюдно в любое время суток, но это для нее не важно. От собора в сторону отходит извилистый глухой переулочек, вот он-то ей и нужен. Интересно, что бы подумала ее соседка, добропорядочная фройляйн Брош, если бы узнала, куда и, главное, почему исчезла ее старая приятельница, которой давно надлежало забыться одиноким сном в холодной девичьей постели? Какая разница? Дома ее все равно никто не ждет. Из-за строгого, почти монашеского воспитания Хильда осталась старой девой: красота поблекла, но к этому времени она не успела завести ни мужа, ни детей. А ведь раньше она чрезвычайно гордилась своей девственностью – сберегла, сохранила, не разметала по чужим подушкам, как глупые ветреные подруги. И для кого? Это никому не оказалось нужно. Теперь требуется лишь коротать оставшиеся годы в одиночку, являясь на скучную работу с пыльными стеллажами и грудами фолиантов.
Впрочем, зря она так про свою работу. Ведь если бы не венский архив, она могла никогда не узнать великую тайну, за последний месяц полностью перевернувшую всю ее жизнь. Сначала важная бумага, присланная по факсу из русской полиции, потом срочный приезд рыженькой фольксдойче, затребовавшей книгу Гротенфенда о финикийских иероглифах, а также подробный английский перевод содержащихся в ней слов. Тех самых, что были начертаны на каменных плитах разрушенного римлянами храма Баал-Хаммона в сожженном Карфагене. Оригиналы этих табличек, как общеизвестно, были утеряны почти пятьсот лет назад во время штурма Будапешта турецкими янычарами. Перевод рыженькая изучала особенно долго, делая записи в лежащем рядом блокноте, производя пометки нужных страниц: обыденная, скучная процедура. Однако, заглянув в зал через час, фройляйн Киршнер застала гостью в жутком состоянии – бледную как мел, дрожащую, близкую к обмороку. Едва придя в себя после солидной порции нюхательной соли, девушка-фольксдойче потребовала принести ей что-то совсем несуразное – ВСЕ архивные данные по серийным убийствам женщин в Священной Римской империи. Дальше – больше: через сорок минут взбалмошная дама спросила, куда следует позвонить, чтобы заказать вертолет до Словакии, хотя это стоило безумных денег. Сделав звонок в вертолетную компанию, фольксдойче вылетела вон, даже не попрощавшись и, разумеется, не убрав за собой архивные бумаги. Эти нахальные русские со своими сумасшедшими финансами, заработанными на медовом буме, ведут себя в Европе как господа, а все кругом готовы чистить им ботинки. Даже принц династии Габсбургов нанялся официантом в ресторан на лыжном курорте, прослышав, что русские купцы оставляют там огромные чаевые.
…Фройляйн Хильда тридцать лет работала в архиве, но не могла припомнить, чтобы люди так бурно реагировали на просмотр документов. Природное женское любопытство сыграло решающую роль – с трудом дождавшись окончания рабочего дня, она, закрыв дверь на ключ, сама засела изучать книгу, обеспечившую рыжей девушке состояние первобытного страха.
Было уже утро, когда она встала из-за стола, – в отличие от Алисы, фройляйн Хильда была совершенно спокойна. Подойдя к распятию, она склонилась перед ним, встав на оба колена, приложила сложенные ладони ко лбу. Воистину, этот случай следует принять как дар Божий, сама рука Господня указала ей путь, благодаря которому можно прожить жизнь заново. И теперь-то она ни за что не упустит своего шанса как в отношении веселья, так и мужчин. Забрав с собой листы перевода финикийских табличек, она сладострастно сожгла их в домашнем камине – кидая в огонь одну страницу за другой, фройляйн Хильда наслаждалась тем, как они сворачиваются в трубочку, корчась в пламени. Накажут за пропажу, уволят с работы? Да ради бога. В скором времени, как только появится благоприятная возможность, она уничтожит и сам оригинал книги, подаренной кайзеру Францу. И тогда все. Волнующий сердце секрет «пожирателей душ» будет знать она одна. Ну, и еще рыжая русская, но, к счастью, эта девушка сейчас достаточно далеко от нее, и встречаться им вовсе не обязательно. Поразительно, столько сотен лет эта сенсация пролежала в архиве, и никто не обращал на нее внимания – в том числе и сама фройляйн Хильда. Ничего. Лучше поздно, чем никогда.
…Женщина с полуседыми волосами, собранными в пучок, в круглых очках, напоминающая сельскую бабушку из молочной рекламы, вышла к огромному зданию готического собора Святого Стефана. Обсыпанный хлопьями мокрого снега, он являл собой воплощение величия и мрачности, острые шпили устремились в черное небо, подобно копьям сказочных великанов. Уверенно юркнув на нужную ей улочку, фройляйн Хильда подслеповато прищурилась, разглядывая горевший вдали овальный красный фонарь. Так и есть – прямо под ним, кутаясь в тонкую акриловую куртку из секонд-хенда, одиноко мерзла худая молоденькая проститутка. Ее волосы были покрашены дешевой краской в розовый цвет. Щелкнув зажигалкой, девушка прикурила, как будто пытаясь согреться крохотным синеватым огоньком, выпрыгнувшим из клапана. Ее лицо заветрилось, глаза слезились, а маленький носик покраснел от холода, поежившись, девица стукнула друг о друга ногами, обутыми в высокие кожаные сапоги.
Фройляйн Хильда улыбнулась, шагнув к свету фонаря. Через ее руку была перекинута большая хозяйственная сумка, с которой она посещала воскресные рынки, ожесточенно торгуясь за каждый пучок петрушки.
…На самом дне покоился отлично наточенный с вечера кухонный нож…
Череп субботы
Premiere partie: Сантерия
Пробуди мой сладкий сон —
Тогда, когда я уже мертв…
Rage,
