еще?
— Есть морской еж с цветной капустой.
— Фу. Пас.
— Есть блюдо с уткой. Ну конечно, есть.
— Конечно.
— Есть еще такое замысловатое слово, которое я не могу выговорить.
— Даже не пытайся.
Она ахает.
— О, боже мой, тут есть стейк.
— Согласна.
Она судорожно втягивает воздух.
— Один только этот стейк стоит пятьсот долларов. Я столько зарабатываю за неделю в банке.
— Я была бы счастлива, зарабатывать столько в неделю, — ворчу я.
Она поднимает на меня взгляд, и ее лицо вытягивается.
— Он сказал, что все за его счет.
— Так и сказал.
— Для него это определенно капля в море. Я имею в виду, он продал свой дом за тридцать семь миллионов долларов, верно?
— Да, по твоим словам, так все и было.
Но это не успокаивает ни Ану, ни меня. Мы просто смотрим друг на друга. Это уже слишком. Это было то, о чем я говорила ей, когда говорила о баловстве. Нам нелегко вот так просто забыть, и я могу сказать, что теперь она понимает мою точку зрения.
— Знаешь что, — говорит она, закрывая меню. — Мы ели «Сабвей» на обед, и все еще сыты.
— Вкусный бифштекс с сыром. Мы получили свои калории, девочка.
— Верно.
— Итак…
— Итак… похоже, мы поднимаемся наверх?
Я улыбаюсь.
— Думаю, да.
Мы покидаем обеденный зал и поднимаемся по лестнице в клуб. Когда входим, я чувствую Ану рядом с собой и расслабляюсь. Ладно, это то, к чему мы привыкли. Дело не в экстравагантности как таковой, но атмосфера именно та. Помещение размером с весь нижний этаж. Здесь есть бар, зона отдыха и танцпол, который занимает большую часть помещения. Освещение в ультрафиолетовом спектре: фиолетовое и синее. Эффект потрясающий.
— О, это больше похоже на нас! — кричит она мне, потому что здесь чертовски громко.
Мы направляемся к бару, ее рука в моей. Заказываем «Маргариту», и Ана показывает золотую карточку.
— Это будет первая вечеринка выпивки примерно за год, — говорю ей. — Сумасшествие, да?
— Хотела бы я обладать твоей силой воли.
Взяв наши напитки, мы направляемся в зону отдыха.
Нас останавливают почти сразу.
— Куда вы, леди, направляетесь? — спрашивает мужчина, шагая к нам. Он выглядит одного с нами возраста, одет в поло и джинсы. Я смотрю на его внушительные бицепсы. Его мускулы не могут быть настоящими. Я утыкаюсь лицом в свой бокал, а Ана улыбается своей очаровательно улыбкой.
— Мы собираемся сесть, — говорит она ему.
— Что нужно сделать, чтобы вы, девочки, сели за мой столик?
— Еще по бокальчику, — смело отвечает ему Ана.
Он ухмыляется ей, преисполненный уверенности.
— Понял. Как тебя зовут, милая?
— Ана.
Он переводит взгляд на меня.
— А ты, Голубоглазка?
На меня не произвели впечатления ни его самоуверенность, ни обращение. Наверное, это потому, что Эйдан разрушил мой взгляд на любого другого самоуверенного мужчины.
— Это Айви, — говорит подруга ему, когда я не отвечаю.
Его взгляд задерживается на мне чуть дольше.
— Проходите сюда, дамы!
Он ведет нас к столику неподалеку. Там сидят еще два парня, на коленях одного из них сидит девушка. Ее брови взлетают вверх, когда видит, как мы проскальзываем в кабинку. Она окидывает взглядом мое платье и прическу, а потом переводит взгляд на Ану. Смотрит на нас так, словно мы сороконожки — грубые уродливые сороконожки, которых нужно раздавить. Я хочу сказать ей, что ей не нужно беспокоиться о том, что мы лишим ее внимания. Она может получить его. Я просто хочу немного взбодриться, немного потанцевать и пойти домой, в свою огромную кровать, в свою тихую, тихую, тихую комнату, где я слышу в ушах стук своего сердца.
Я задаюсь вопросом, что сейчас делает Эйдан.
Представляю его в кабинете, с опущенной головой и погруженным в бумаги.
Также хорошо помню, как он в порыве страсти откинул голову назад и застонал, когда я заставила его кончить. Определенно, не стоит думать об этом.
Чувак, которого, кажется, зовут Бретт, знакомит нас с другими парнями. Я забываю их имена, потому что начинаю пялиться на эту девушку, гадая, в чем ее проблема.
— Это Синтия, — говорит затем парень.
Синтия.
Красивое имя.
— Почему тебя зовут Айви? — спрашивает она меня, приподнимая бровь.
— Потому что так решила моя мать, — сухо отвечаю я.
— Но почему она назвала тебя так?
— Я не знаю.
— Ты никогда не спрашивала ее? — она выглядит оскорбленной.
— Не спрашивала.
— Это странно.
— Окей.
Теперь она смотрит на Ану.
— Это твоя золотая карточка? — спрашивает она, замечая, как Ана убирает ее в клатч. — Потому что я не думаю, что это твоя золотая карточка.
— Почему ты не думаешь, что это моя золотая карточка? — возвращает ей шпильку Ана.
— Ты — не при деньгах. — Она убеждается, что парни знают это, и повторяет: — Парни, эти девушки — не при деньгах.
Парням все равно. Синтию игнорируют, и она смотрит на меня с таким выражением лица, которое я могу сравнить только с куклой Чаки, совершающей убийство. Пока они с Аной разговаривают, я отставляю свой бокал и встаю.
— Я собираюсь немного потанцевать, — говорю подруге.
— Я с тобой! — визжит она, тоже отставляя свой бокал. Бретт встает рядом с ней, и один из парней за столиком тоже встает и следует за нами. Я смутно ощущаю его присутствие, когда выхожу под софиты.
Ана едва обращает на Бретта внимание. Она обнимает меня, крича сквозь музыку, что она не оставит меня. Я лишь немного взвинчена, недостаточно, чтобы сойти с ума, но ее присутствие успокаивает меня. Здесь так многолюдно, что люди натыкаются на нас. Бретт изо всех сил пытается подойти к ней сзади, но она отодвигается, и я смеюсь над его усилиями.
— Эти парни думают, что мы здесь ради них, — говорит она мне, закатывая глаза. Затем кричит: — Сестрам не нужны господа! Мы и сами в порядке, спасибо!
Чертовски верно.
Четно говоря, ребята классные. С ними действительно интересно разговаривать. Они здесь просто для того, чтобы хорошо провести время. Мы часто заходим в бар и заказываем выпить, болтая о всякой ерунде. Ребята при деньгах. Бретт работает на своего отца, другой, Дэйв, —
