холодно, точно осколки зеркала.
- Всеволод Алёнович, голубчик, прошу сюда, - губернатор суетливо подскочил к дознавателю, взял его под руку, - я буду просто счастлив преподнести Вам небольшой, но надеюсь, очень приятный сюрприз!
«Не надейтесь, - фыркнул Всеволод, моментально догадавшись, о каком именно сюрпризе идёт речь, и взглядом приказывая Вареньке оставаться на месте и не следовать за ним. – Сюрпризец Ваш наредкость гадостен, впрочем, насколько мне известно, особой проницательности Вы никогда не отличались, охотно веря всему, что приятно слушать».
Зеркальщик не ошибся, губернатор действительно подвёл его к полулежащему в кресле Михаилу Осиповичу и верным стражем застывшим рядом с креслом Анфисе.
«А он постарел, - отметил Всеволод Алёнович, бесстрастно глядя на человека, наследником коего являлся, - да и Анфиса тоже, хоть и цепляется всеми силами за уходящую красоту. Морщинки-то в уголках глаз уже никакие ухищрения не убирают, да и волосы явно подчернены. Выходит, время и над ведьмами властно».
- Михаил Осипович, - меж тем соловьём разливался господин губернатор, искренне убеждённый, что все внимают ему, затаив дыхание, - позвольте Вам представить…
- Всеволод, - ахнул купец, в тщетной попытке подняться на ноги так опираясь на подлокотники, что они начинали трещать, - Всеволод, мой сын… Мой наследник…
«Ключевое слово – наследник, - мрачно отметил Всеволод Алёнович, не спеша разражаться рыданиями и припадать к отцовской груди. – Что, батюшка, так хочется жить, что даже запрещённый обряд не пугает? А если я вас не признаю, что тогда?»
Всеволод расправил плечи, отошёл на два шага и светским учтивым тоном, коим только мороженое охлаждать, произнёс, чуть приподняв брови:
- Прошу прощения, сударь, я не имею чести знать Вас.
Михаил рухнул обратно в кресло, растерянно посмотрел на супругу:
- Как же это… Почему же это… Анфиса, сделай же что-нибудь!
- Сейчас, дорогой, не беспокойся, тебе вредно волноваться, вспомни, что сказал доктор, - ласково зашептала женщина, бросив полной лютой ненависти взгляд на Всеволода. – Наш мальчик нас просто не помнит, у него травма душевная, помнишь, доктор говорил? Не волнуйся, я всё устрою, всё будет хорошо.
- Пусть он меня вспомнит, - капризно приказал Михаил Осипович и даже ногой притопнул. – Я приказываю!
«Слугами своими командовать будешь», - огрызнулся Всеволод, с неудовольствием отметив, что гости собрались на внеплановое развлечение и уже начали активно обмениваться впечатлениями от первого действия пиесы.
Анфиса улыбнулась мужу, ласково провела по его рыхлой, землистого цвета щеке, а затем плавным гадючьим движением повернулась к Всеволоду и прошептала, пряча под ласковой улыбкой злобу и желчь:
- Мальчик мой, ты помнишь меня? Я твоя матушка.
- Вы ошибаетесь, мадам, свою матушку я помню очень хорошо, она была сероглазой блондинкой с даром Зеркальщика, - чётко отрапортовал Всеволод.
В чёрных глазах Анфисы полыхнуло мрачное пламя, пальцы судорожно сжались, словно женщина представляла, как стискивает чьё-то горло, но голос остался ласковым, вкрадчивым, убаюкивающим:
- Мой мальчик, мой бедный мальчик, как же долго мы с отцом тебя искали.
- Позвольте, сударыня, а Вы уверены, что это Ваш сын? – проскрипела тёща господина губернатора, особа желчная и въедливая, никому и никогда, особенно своему зятю, не верившая на слово.
- Я готов подтвердить это с помощью магии, - прохрипел Михаил Осипович, опять делая отчаянную попытку подняться. – Это мой сын, мой наследник.
- Хм, - тёщу губернатора сей аргумент явно не впечатлил.
- Мы можем провести ритуал признания, - господин губернатор явно задолжал почтенному меценату крупную сумму, поэтому из кожи вон лез, лишь бы угодить достойному человеку. – У меня всё для него готово.
- Пьер, мон ами, ты даже к собственной свадьбе смог достойно приготовиться лишь через три года после венчания, - не отставала почтенная мадам, чьё пренебрежение к зятю не сдерживало даже большое число гостей.
- Маман! – попытался призвать женщину к порядку глубоко уязвлённый Пьер, но та лишь отмахнулась от него, как от надоедливого насекомого:
- Ладно уж, пусть будет обряд. Надеюсь, проводить его ты будешь не самостоятельно, а то после прошлой твоей попытки изобразить великого волшебника мы три дня гостей расколдовывали.
- Маман, - простонал губернатор, - что Вы такое говорите! Я же не маг!
- Рада, что ты наконец-то это понял, - дама непреклонно скрестила руки на груди. – Ну, так кто будет проводить ритуал признания? Право слово, за то время, что мы потратили на пустую болтовню, можно было уже не только сына, но и внуков признать.
Из толпы неприметной чёрной ящеркой вынырнул невысокий оборотень с нашивкой артефактора на камзоле, низко поклонился всем присутствующим, после чего достал из рукава подвеску с красным камнем и поднёс её сначала к Михаилу Осиповичу, а затем Всеволоду. Камень засиял, подтверждая родство, гости восхищённо ахнули и дружно заумилялись свершившемуся признанию.
- Сынок, - прохрипел Михаил Осипович, простирая руки навстречу чудом обретенному сыну, в желании прижать его к своей груди.
- Полагаю, Мишель, мальчику нужно время, чтобы вспомнить нас, - медовым голоском пропела Анфиса, так приторно сладко улыбаясь Зеркальщику, что у того даже зубы заломило. – Мы отвезём Всеволода в наш дом и там, средь родных стен, память быстро вернётся к нему.
- Конечно, конечно, - опять засуетился господин губернатор, - Всеволод Алён… пардон, Михайлович…
- Алёнович, господин губернатор, - ровным тоном, от коего у чувствительных особ по коже побежали мурашки, произнёс дознаватель, - бумаги мои не переписаны, а потому и менять обращение ко мне не стоит.
Градоправитель смешался, растерянно посмотрел на Всеволода, кашлянул, судорожно оттягивая шейный платок:
- Как пожелаете. Так вот, Всеволод Алёнович, я надеюсь, Вы помните, что согласно приказу покойного государя, батюшки нашего нынешнего Императора, да продлит господь в своей великой милости его годы, да-с, о чём это я? Ах, да! Так вот, согласно приказу покойного государя сыновья до достижения двадцатипятилетнего возраста находятся в полной отцовской воле, и перечить ей не смеют. Ослушников ждёт суровое наказание по усмотрению их родителя.
На скулах Зеркальщика заперекатывались желваки, ноздри затрепетали как у гончей, почуявшей добычу, но голос остался невозмутимо-прохладным:
- Я помню.
Отец ныне правящего государя Императора был человеком весьма своеобразного склада. В раннем возрасте в результате государственного переворота, устроенного матушкой, он потерял отца, и потом каждое утро ожидал искушений на собственную жизнь. Долгие годы он был при дворе не наследником престола, а кем-то вроде домашнего шута, коего фавориты императрицы могли безнаказанно принижать и оскорблять. Все прекрасно
