Порой ей казалось, что она исполнится совсем скоро. В счастливые краткие мгновения. Пока не приходило осознание: жизнь Герхарта Пойкерта зависит от трех человек.
Этот факт ей всегда был известен — и вызывал отвращение.
Из-за этого знания и извечной надежды сегодня она предала другого человека.
Ее сильно потрясла встреча с пациентом, лежавшим тогда в госпитале. Подобного не случалось с тех пор, как вновь появились те трое. Целая вечность прошла.
Человек с лицом Арно фон дер Лейена казался чужаком. Ее напугали его речь и внешний вид. Когда он спросил про Герхарта Пойкерта, ее охватил страх — абсолютно объяснимый, если учесть, каково ей приходилось.
Никто точно не знал, что у Герхарта Пойкерта в голове. Врачи уже давно считали, что лучше всего его разум описывает слово «выжидающий». Его сознание впало в спячку. Гизела раскрыла Петре тайну: Крёнер уверен, что однажды Герхарт Пойкерт очнется от спячки нормальным человеком. И Крёнер ждал, что Герхарт в ту же секунду воткнет им всем нож в спину. Гизела и Крёнер могли из-за этого поссориться.
— Оставь его в покое, — уговаривала Гизела мужа.
Но банда симулянтов не могла позволить себе просто взять и отпустить Герхарта Пойкерта. Все идет гладко, пока он остается под их постоянным наблюдением, но вот отпустить его насовсем они не могли и не хотели: Герхарт слишком много знал.
Лишь потому, что Герхарт был серьезно болен, а его психическое состояние оставалось стабильным, трое мужчин решили позволить ему мирно существовать. Если верить Гизеле, так они выражались.
Они позволяли ему существовать.
Петра тревожилась. Так все и должно было продолжаться. И вот появляется чужак. Он заговорил об их общем прошлом и задал вопрос о единственном человеке в этом мире, кого она готова была защищать даже ценой собственной жизни. На угрозу она среагировала быстро. Кивнув лежавшему пациенту, смотревшему на нее, она выглянула в окно.
В тот день Шлоссберг купался в солнечных лучах. Незначительная возвышенность как будто хотела утвердиться. Она не знала, что произойдет с Арно фон дер Лейеном на ее вершине. Но могла догадаться. Ей бы очень не хотелось поссориться с Германом Мюллером, когда тот открывал свое истинное лицо — Петера Штиха. Его глубинную сущность рискует вновь пробудить любой, кто захочет увидеть Герхарта Пойкерта.
Сейчас ей становилось дурно от одних только мыслей. Если подумать о возможных последствиях ее поступка, она сама уже не сильно отличается от этих троих мужчин.
Дот Вандерлеен жила на Зальцштрассе с тех пор, как продала дело своего покойного мужа в Лейдене. Она-то и обратила внимание Петры на женщину, которая за ней следила.
— Смотрите-ка. — Она показала в окно, на противоположную сторону улицы.
На лице стройной женщины читалось облегчение. Стоя на одной ноге, она терла стопу другой.
— Вот бедняга, — посочувствовала ей Дот Вандерлеен. — Наверное, у нее обувь новая.
Хоть Петра Вагнер роста была невысокого, легкая как пушинка фрау Вандерлеен едва доставала ей до подмышек. Стоя на цыпочках, она завороженно рассматривала женщину из-за листьев комнатных растений.
— Новая обувь — штука неприятная, — произнесла она и подвинулась, чтобы Петра обработала раны у нее на голени. — Хорошо, когда не надо с новой обувью мучиться, — заключила она.
Во время обхода Петра видела ту женщину еще несколько раз. Когда бы она ни выглянула в окно, на другой стороне улицы неизменно стояла женщина, мучившаяся из-за ног.
Обычно во время субботней смены Петра на пару часов делала перерыв и навещала Герхарта. Днем в субботу они становились ближе всего друг к другу. Если можно так выразиться, каждую субботу они на протяжении нескольких секунд любили друг друга глазами. Ради этих секунд она и жила.
В три часа Петра была у герра Франка, старого торговца, страдавшего пролежнями. По расписанию он был у нее последним пациентом до перерыва.
Но вместо того чтобы, как всегда, поехать на трамвае в больницу, она пересекла Картоффельмаркт в противоположном направлении. Перед самой группой уличных артистов, собравших вокруг себя нескольких зрителей — те терпеливо сидели на мостовой и смотрели их слаженный танец, — Петра ускорила шаг. Проходя мимо, она задела одного из артистов — тот запнулся.
— Да чтоб тебя! — выругался он, поправляя бирюзовое трико.
Но от преследовательницы Петра оторвалась.
Вассерштрассе и Веберштрассе идут параллельно друг другу. Там, где они заканчиваются, Петра села в пустое такси на парковке.
— Одну минутку подождите, — сказал водитель из машины позади. — Фриц пошел отлить, он сейчас придет.
С Вассерштрассе выбежала стройная женщина, следившая за Петрой. Лицо у нее было измученное. Откинувшись на спинку сиденья, Петра спрятала лицо. Очевидно, женщина не могла решить, как теперь поступить. Сделав несколько шагов по тротуару и оглядев Веберштрассе, она снова обернулась. Растрепанная прическа уже не соответствовала ее элегантному внешнему виду. Оперевшись на фасад здания, она наклонилась вперед и обхватила руками колени.
Подобные ощущения и порыв Петре были знакомы, но она знала: измученным ногам это не поможет.
Стоящая напротив нее женщина явно за ней следила, но вела себя как дилетантка. Оглядевшись по сторонам несколько раз, она наконец поставила пакет на землю и тяжело вздохнула — ее чуть ли не в такси было слышно.
— Он идет! — крикнул тот самый водитель и постучал кулаком в боковое стекло.
В это мгновение женщина увидела Петру. Ее взгляд скользнул с Петры на такси, в котором она сидела, на стоявшую сзади машину — и обратно. Очевидно, она понимала, что ее заметили.
— Да, фрау. Вижу, вы сели. Куда едем?
Положив руку на спинку соседнего сиденья, полноватый мужчина бросил взгляд на сидевшую сзади женщину. Петра едва обратила на него внимание. Затем открыла сумку и схватила узкую металлическую рукоятку — как всегда, она находилась в среднем кармашке. У скальпеля недавно заменили лезвие — она знала, что это серьезное оружие. Держа его в руке, она приготовилась идти навстречу возникшей перед ней загадке.
Когда Петра вышла из машины и стала переходить улицу, вид у женщины был расстроенный.
— Ну в туалет-то сходить можно! — послышалось из машины, откуда она только что вышла. — Даже таксистам иногда перерыв делать надо! Вы сами-то когда-нибудь пробовали в такой позе целый день просидеть?
Высунув голову в боковое окно, он выехал со стоянки и крикнул еще громче:
— Всего две минуты! Могли бы подождать!
Когда в рукаве Петры блеснул скальпель, женщина потеряла дар речи. Склонив голову, она долго на него смотрела, но сбежать не пыталась.
Петра опустила оружие.
Уже во второй раз за день она оказалась лицом к лицу с человеком, который за ней следил, и уже во второй раз с ней заговорили по-английски. У нее не было сомнений, что Арно фон дер Лейен и эта женщина даже говорят как-то похоже.
