моей семье. Поиски не увенчались успехом, я нашла только гардеробную и шикарную ванную комнату. Ни оружия, ни выхода. Но обнаруженное обеспокоило меня. Одежда. Полные вешалки дизайнерских вещей нереальной красоты. Все моего размера. И обувь. В ванной стояли туалетные принадлежности, которыми я пользовалась, вплоть до нужного оттенка тонального крема. Я вздрогнула. Он все спланировал. Более того, побывал в моем доме. Единственное, что не давало мне свернуться в углу комнаты в клубок паники, это то, что Лекси он не поймал. Я надеялась, что она уже у Зейна, и он защитит ее. Я знала, что он попытается найти меня, как и клуб. Но я также знала и Сида. Раньше он был опасен, но теперь, имея деньги, у него явно стало больше власти. Я снова оказалась в аду, из которого сбежала шестнадцать лет назад.
Шестнадцать лет назад
— Ты пялилась на него, — с ядом в голосе бросил мне Сид. Этот яд я не узнавала и не понимала.
Стоя у плиты, я растерянно посмотрела на него.
— На кого? — спросила я, не сводя глаз с готовящегося ужина.
— Не прикидывайся дурой, ты знаешь, о ком я, — прошипел Сид, глядя на меня.
От его тона и выражения лица я с трудом протолкнула ком беспокойства, застрявший в горле. Раньше я его таким не видела. Он всегда был любящим и обожающим. С тех пор, как узнал о ребенке, эти черты только усилились. То, как он смотрел на меня в день нашей свадьбы, заставило меня думать, что я самая счастливая девушка в мире. Ничего пышного и помпезного, всего лишь церемония в мэрии в присутствии его родителей, но другого нам и не было нужно. Целый месяц я прожила так счастливо, как никогда и не думала. Но все медленно менялось. Чем больше рос мой живот, тем сильнее Сид выходил за рамки. Я думала, так он проявляет свою заботу, попутно открывая новый бизнес, помогая своей семье, пытаясь быть хорошим мужем. Но здесь скрывалось нечто большее. Он никуда меня не отпускал без разрешения. Те немногие друзья, которые у меня были, неделями ничего обо мне не слышали. Единственные люди, которых я видела, были те, кого он одобрял. Бизнес-партнеры. Его семья. Он говорил, что мое место рядом с ними. Я не знала, как устроена настоящая семья, поэтому полагала, что все мужья, когда их жены беременны, ведут себя подобным образом. Он был еще молод, всего восемнадцать лет, и ему о многом приходилось заботиться. Так что я ничего не говорила, не спорила. Вместо этого дорожила временем, проведенным с его матерью, которая относилась ко мне как к дочери. Готовилась к рождению нашего малыша, красила и обставляла детскую, читала книги о воспитании детей. Я взволнованно ждала завтрашнего приема у врача, где нам объявят пол ребенка. Сид хотел мальчика, а я втайне желала девочку.
Так что его гнев, этот ядовитый тон застали меня врасплох.
— Нет, милый, не знаю, — честно ответила я.
Я помешала еду, боясь, чтобы она не подгорела. Готовила я прилично, но не привыкла к такому обилию запасов. Было здорово, но Сид становился все более и более разборчивым к тому, что я готовила. Шел на принцип в желании сделать меня лучшей женой. Я не возражала. Но сейчас я всего лишь не хотела сжечь ужин, особенно, учитывая настроение Сида.
Внезапно Сид оказался прямо передо мной и грубо схватил за запястье. От неожиданности я выронила ложку и вскрикнула от боли.
— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, малолетняя сучка, — выплюнул он, его глаза лишились всяких эмоций, будто в них ничего не было.
Я изо всех сил пыталась не заплакать, давление на запястье вкупе с пустотой в его глазах пугало меня.
— Я, правда, не знаю, — воскликнула я. — Ты делаешь мне больно.
Сид прижал меня к своей груди.
— Джонни, — прошипел он. — Не думай, что я не видел, как ты весь гребаный день следила за ним.
Мои глаза вылезли из орбит.
— Но Джонни твой брат, я бы никогда…
Мои протесты прервала пощечина. От силы удара и боли я упала на пол. Одной рукой я защищала живот, а ладонь другой прижимала к горящей щеке. Я в ужасе уставилась на него. Раньше я никогда не сталкивалась с насилием. Пусть мои родители и куски дерьма, но никогда не делали мне больно. Во всяком случае, не кулаками. А теперь парень, которого я любила, и который, как я думала, любит меня, нес ответственность не только за жгучую боль в щеке, но и за крохотную трещину в моем сердце.
Лицо Сида внезапно изменилось. Он в ужасе посмотрел на меня, глядя на свою руку так, словно она ему не принадлежала. Он опустился на колени рядом со мной, и я вздрогнула.
— Пуговка, прости меня. Я не хотел. Иисусе, — пробормотал он в отчаянии. — С ребенком все в порядке? — настойчиво спросил он, осторожно поднимая меня на ноги и слегка обхватывая мой живот ладонями.
И вот на что это походило — его поведение менялось без всякой причины. Из-за любой ерунды, иногда из-за того, что он себе напридумывает, вроде моего слишком громкого смеха над шуткой его друга. Или из-за ненавистных каперсов в еде. Или из-за того, что я использовала неподходящий кондиционер для белья. Это могло быть что угодно. Иногда он обижал меня словесно. Воплями, криками, ужасными, гнусными оскорблениями. В других случаях пускал в дело кулаки. Он действовал осторожно, старался не бить по лицу, но когда такое случалось, не позволял мне покидать дом, пока улики не исчезнут. Медленно, ядовитыми словами и физическим насилием, он разрушал меня. Я была ранимым подростком, отчаянно нуждающимся в семье и любви. Воспользовавшись этим, он превратил меня в оболочку той, кем я была раньше. Понятия не имею, как я не потеряла Лекси; даже в ярости он, казалось, избегал ударов по животу. Это дало мне глупую подростковую надежду, что он все еще меня любит. И, возможно, вскоре перестанет причинять боль. Или что никогда не причинит вреда нашей дочери. Это единственная мысль, за которую я цеплялась. Уйти от него был для меня не вариант. У меня ничего не было. Никого. Ни семьи, ни денег, ни друзей… благодаря Сиду. Так что мне оставалось только молиться, чтобы это было временно. Пришлось направить всю свою любовь на единственного человечка, который помогал мне пережить это ужасное время, — на кроху в моем животе.
Но однажды ночью
