Когда мои глаза привыкли к сумеркам, я понял, в чем дело. Деревня была разграблена. Разбитые двери висели на перекошенных петлях. Земля у мельницы была словно под снегом в том месте, где разрезали и рассыпали мешок с мукой. Кое-где белый покров был окроплен кровью. Дымок, который мы ощутили, исходил не от кухонных плит или духовки булочника — это тлели головешки, оставшиеся от домов.
Наши ратники объехали деревню, держа мечи наготове. Они заглядывали в дома через разбитые окна и распахнутые двери. Большинство паломников сбились в кучку перед церковью, но несколько человек отважились пройти по деревне. Одна из них — женщина в белом платье — направилась в церковь. Может быть, она хотела помолиться, а может, думала найти там укрытие, потому что у одной только церкви все еще сохранялась крыша.
— А где жители? — недоуменно спросил Каспар.
— Наверное, убежали.
Каспар указал на красные пятна в мучной россыпи.
— Кто-то не успел.
Подскакал один из всадников. Под шлемом лица его было не разглядеть, но голос всадника прозвучал мрачно:
— Нужно уходить отсюда.
— Уходить? — Несмотря на весь ужас этого места, такая перспектива возмутила толстого священника. — Уже почти стемнело. Кто знает, где те люди, которые сделали это? Если мы тронемся в путь сейчас, то можем наткнуться на них в темноте — и тогда погибнем все.
— Пожарища еще не успели остыть. Они, вероятно, ушли недалеко и могут вернуться. Мы нашли трех мулов, привязанных за конюшней.
— Я бы лучше…
Вопль разнесся по деревне. Священник вскрикнул и упал на колени. Паломники, сбившись в тесную кучку, озирались. Но это был скорбный плач, а не боевой клич. Он донесся из церкви. Женщина, которая зашла внутрь, стояла теперь на пороге. Юбка ее была забрызгана кровью, на лице застыла гримаса страдания.
— Не входите сюда! — прокричала она. — Не смотрите на это.
Не обращая внимания на ее предупреждение, несколько паломников бросились к церкви. Каспар дернул меня за руку.
— Сколько денег в твоем мешочке?
— Достаточно, чтобы сделать меня привлекательным для убийц.
— Может быть, нам заплатить ратникам, чтобы они проводили нас до Штрасбурга? Если бы они подсадили нас к себе на коней…
Кучка паломников начала разделяться: кто-то пошел смотреть на то, что творилось в церкви, кто-то — в пустые дома, кто-то двинулся к сараю, вероятно надеясь прибрать к рукам мулов. Над всей этой неразберихой возвышались двое взволнованно переговаривающихся всадников.
Увидев нас, они замолчали.
— Чего вы хотите?
— Помочь, — сказал Драх.
— Меч у тебя есть?
— Не меч, а план. Этот сброд не может защитить себя своими посохами и складными ножами. Наша единственная надежда — скакать за помощью.
Всадники обменялись взглядами, понятными только им двоим.
— К счастью, у моего друга есть мешочек с золотом. Если вы довезете нас до ближайшего города, то мы смогли бы нанять там ратников, чтобы вызволить этих. Но мы должны торопиться, прежде чем арманьякцы пронюхают, что мы здесь.
— Здравый план, — сказал один из всадников. — Поделиться им со священником?
— На это нет времени.
— Тогда поехали. Мы… Господи Иисусе!
Его конь вдруг, жутко заржав, встал на дыбы. Кровь, черная в сумерках, потекла по его груди. Стрела арбалета вонзилась в него ниже шеи. Мы с Каспаром отпрыгнули в сторону, чтобы он не зашиб нас копытами — конь замолотил ногами и рухнул на землю. К ржанию коня добавились крики всадника, придавленного телом животного.
Со стороны леса донеслись яростные возгласы — арманьякцы ринулись в деревню.
Конь дохнул на них еще одной огненной струей. Купол-щит потускнел и замерцал, но выдержал. Как только пламя погасло, Ник бросился в атаку. Видеть ему мешал дым, поднимающийся над обожженной землей. Он разглядел перед собой гигантские копыта и прыгнул. Конь, защищаясь, встал на дыбы, замельтешил ногами, но пока еще он не успел перезарядиться, чтобы снова пыхнуть огнем.
Ник повис в воздухе. Он поднял над головой меч, а потом обрушил его, словно молот, на шлем черного рыцаря. Сила удара была такова, что Ника отбросило назад, и это дало ему возможность замахнуться еще раз, чтобы нанести сокрушительный удар по шее рыцаря, после чего он свалился на землю. Рыцарь пошатнулся.
Взгляд Ника был прикован к углу экрана, где по цветной строке состояния можно было определить, сколько жизненной силы осталось у рыцаря. Ник выругался. Он лишь слегка поцарапал врага.
— Осторожно, смотри на коня! — раздался крик Урзреда.
Ник отпрыгнул влево и откатился в сторону. И вовремя.
Огненный смерч прокатился по земле, он был таким ярким, что Ник чуть ли не ощутил щекой его жар. Огонь настигал его и грозил поглотить через секунду.
Сверкнув синей молнией, он спрятался под куполом Урзредова щита. Пламя билось о щит, как волны прибоя, но не могло его прожечь.
— Ты должен прогнать его отсюда, — сказал Рэндал. — Долго мне этот щит не продержать. Я расходую на это всю свою силу.
— Я не могу до него добраться, пока он на этом коне.
— Ты помнишь того дракона в Башне Чарна?[40]
— Вроде как помню.
Несмотря на все происходящее, Ник обнаружил, что все еще может смущаться, ведя такого рода разговоры в присутствии Эмили. Было почти невозможно совместить эту строгую комнату, лампы дневного света и металлические стулья с отчаянной битвой, происходящей в мире фантазии на экране. Но и то и другое на свой манер было реальным.
Странник поднялся на ноги. Сунул руки в складки плаща и вытащил железный щит размером чуть ли не с него самого.
Он поднял щит и присел, готовясь к прыжку. Урзред у него за спиной, пошатываясь, переступал с ноги на ногу, дергался, словно марионетка на конце светового луча, исходящего из его посоха. Силы его были на исходе. Черный рыцарь видел, как слабеет Урзред, и изготовился к новой атаке. Из ноздрей коня хлынул дым, изо рта посыпались искры.
Урзред развернулся, утратил управление и рухнул на землю. Его посох упал рядом с ним. Рыцарь бросился в атаку. На его пути остался только Ник. Из-под копыт коня вылетала пыль. Земля вокруг сотрясалась. Еще несколько секунд — и Ник будет смят или насажен на копье черного рыцаря.
Он поднял меч, направил его на скачущего коня. Рыцарь увидел его. Ник мог поклясться, что услышал смех неприятеля. Против массы коня и длины копья его клинок был все равно что игла.
Пальцы Ника заболели, пока он выстукивал на клавиатуре сложные комбинации. Меч в руке Странника раскалился докрасна, а вскоре и добела. Луч света хлынул из кончика клинка, запульсировал, а потом в одно мгновение уплотнился до прочности стали. Меч превратился в копье. Странник упер рукоять в землю, а острие направил вверх.
