которым обучен; его радует любовь и оказываемый ему почет; более того, он обладает качествами, редкими даже у людей, — честностью, благоразумием, справедливостью, а также благоговейным отношением к светилам и почитанием солнца и луны. §2 Писатели сообщают, что в лесистых местностях Мавритании[1728] стада слонов во время полнолуния сходятся к некой реке по названию Амилон и там, производя обряд очищения, торжественно обливаются водой; после этого, воздав почести светилу, они возвращаются в леса, пропуская вперед уставших детенышей. §3 Считается, что слоны также понимают нерушимость обязательств, накладываемых на человека другими религиями, и потому, отправляясь за море, всходят на корабль лишь после того, как погонщик поклянется доставить их обратно. Кроме того, видели, как ослабевшие от болезни слоны (ведь даже и этим гигантам угрожают болезни), ложатся на спину и подбрасывают к небу пучки травы, словно моля землю присоединиться к их просьбам. А что касается их понятливости, то они поклоняются своему царю, преклоняют перед ним колени, увенчивают его гирляндами. Индийцы используют для пахоты относительно небольших по размеру слонов, которых называют полукровками.
2. (2) §4 В Риме слоны впервые шли в упряжке во время Африканского триумфа Помпея Великого[1729], когда везли его колесницу: ведь сохранились записи о том, что ранее таким образом их использовали в триумфе Отца Либера после покорения им Индии[1730]. Процилий[1731] утверждает, что во время триумфа Помпея впряженные в колесницу слоны не смогли войти в городские ворота. Во время гладиаторских игр, устроенных цезарем Германиком[1732], некоторые из слонов шли не в строю, а двигались словно бы в танце. §5 Обычным делом было для них подбрасывать в воздух оружие, которое порывы ветра не уносили в сторону, а также вступать между собой в гладиаторские поединки или всем вместе кружиться в неистовой пиррихе[1733]. Кроме того, они ходили по натянутым канатам и вчетвером несли носилки, на которых лежала слониха, изображавшая роженицу, а в полных народу триклиниях[1734] пробирались к своим застольным местам столь осторожно, что не беспокоили никого из пирующих.
3. (3) §6 Известно, что одного слона, который не сразу понимал отдаваемые ему приказания и частенько бывал бит за это плетьми, ночью застали упражняющимся в отработке этих приказаний. Удивительно, что слоны могут подниматься вверх по канатам, но еще более удивительно, что они могут спускаться по ним, — во всяком случае, когда канаты натянуты под углом. Муциан, трижды бывший консулом[1735], утверждает, будто один из слонов выучил начертания греческих букв и имел обыкновение писать на этом языке: «Я сам это написал и возвестил[1736] о кельтской добыче». Точно так же он утверждал, будто своими глазами видел, как привезенные в Путеолы слоны, когда их заставляли сойти с корабля, испугались длины ведущих на сушу сходен и, обманувшись в оценке расстояния <до берега>, вернулись на корабль.
(4) §7 Сами слоны знают, что добыча, которую от них ожидают <люди>, — это только лишь то оружие, <которым их снабдила природа>: Юба[1737] называет его «рогами», а живший намного раньше его Геродот[1738] — более употребительным термином «бивни»[1739], — вот почему слоны зарывают в землю бивни, выпавшие случайно или от старости. Лишь бивни являются «слоновой костью»; что касается скелета, то он, как и у других животных, состоит у слонов из не представляющих никакой ценности костей. Впрочем, с недавних пор нехватка слоновой кости вынудила в качестве поделочного материала использовать обычные кости, поскольку бивни, за исключением добываемых в Индии, поступают теперь в незначительном количестве, а всё прочее в наших краях не подходит для изготовления предметов роскоши. §8 Молодые слоны славятся белизной своих бивней. Животные ухаживают за ними чрезвычайно заботливо: они оберегают острый конец одного бивня, чтобы использовать его в сражении, а другим пользуются как рабочим инструментом, выкапывая с его помощью корни и толкая перед собой массивные предметы. Будучи окружены охотниками, слоны выставляют вперед тех из своих сородичей, которые имеют самые маленькие бивни, чтобы охотники не думали, будто ради них стоит сражаться. Кроме того, обессилев, слоны обламывают бивни о деревья и таким образом изымают себя из числа желанной добычи.
4. (5) §9 Удивительно, что — как и большинство животных — слоны знают, почему на них охотятся, но почти все они к тому же знают и то, чего им следует остерегаться. Говорят, когда слон в пустынной местности случайно встречает человека, который просто путешествует, он настроен к нему доброжелательно и миролюбиво и даже показывает ему дорогу; но тот же самый слон, заметив человеческие следы ранее самого человека, начинает дрожать от страха перед засадой, лишается обоняния, внимательно оглядывается по сторонам, приходит в ярость и не наступает на обнаруженный след, а уничтожает его; он сообщает о следах ближайшему сородичу, тот — следующему, и подобный сигнал получают все слоны до единого. После этого стадо разворачивается, отступает и выстраивается в боевом порядке; при этом запах оставленного следа улавливают все слоны, хотя в большинстве случаев это не запах босых ног. §10 Говорят, что точно так же и тигрица, безжалостно расправляющаяся с другими животными и не обращающая внимания даже на слоновьи следы, заметив следы человека, уводит своих детенышей подальше. Но каким образом она опознала след того, кого ранее не видела, и почему он внушает ей такой страх? Ведь очевидно, что в такие[1740] леса ходят очень редко. И совершенно естественно, что столь редко встречающиеся человеческие следы могут поставить тигров в тупик: но откуда животные знают, что их следует опасаться? Более того, почему они дрожат от страха от одного лишь вида человека, хотя настолько превосходят его силой, размерами и быстротой?
Бесспорно, закон природы таков, власть ее такова, что самые свирепые и крупные животные, даже если они никогда не встречали ничего, что могло бы их напугать, тотчас же понимают, чего им следует опасаться.
5. §11 Слоны всегда ходят стадом; возглавляет походный порядок старейший по возрасту, а замыкает — второй по старшинству. Собираясь перейти реку, они пропускают вперед самых маленьких, чтобы не изменить глубину реки: ведь когда в нее вступают более крупные слоны, уровень воды повышается.
Антипатр[1741] сообщает, что у царя Антиоха[1742] было два слона, которых он использовал для военных целей и имена которых были всем известны; более того, и сами они знали свои клички. Катон, который намеренно не привел в своих «Анналах» имени ни одного из военачальников[1743], рассказывает о том, что в войске карфагенян был
