Табо, Дханкар, Кии-гомпа. Никто не знает как возникли эти имена. Они «добуддийские». Они не вышли ни из одной из четырех буддийских школ, скорее, это буддийские школы взяли мудрость долины Спити.
Монахи предсказывают будущее по крикам ворон, кидают камушки «МО» (тибетское гадание). Монастыри обучают монахов разжигать огонь при помощи взгляда.
Маленькие дети, помнящие свою прошлую жизнь, делают пуджи.
Фольклор Тибета, такой сдержанно немногословный, здесь кажется особенно очаровательным. Я заново перечитываю песни Миларепы и наставления Гуру Падмасамбхавы.
Все настоящее — просто. Дома согреваются огнем, пища сдобрена маслом, соседи ходят друг к другу в гости. Крошечные деревни каким-то чудом стали у устья реки, и несколько десятков домов хранят секрет средневекового образа жизни в 21 веке. Они обеспечивают себе пропитание, разводя огород на крошечной полоске земли обнимающей реку. Деревья: ивы, кустарник, абрикосы. Последние — самые нежные и сладкие из всех, что приходилось пробовать.
Буддизм — всего лишь религиозная философия. Здесь нет Бога-творца, зато множество других — что летают по небу, превращают огонь в воду, управляют дождем и приносят радугу. Буддисты больше чем остальные не верят в смерть, но странным образом сохраняют тела ушедших монахов. После смерти монахов, их тела аккуратно перемещают в глиняные сооружения — «чортены» (ступы), что строят вокруг особых священных зон и монастырей долины.
Справа от монастыря — продолжительной длины неприглядное строение. Как и все другое здесь — из глины. Огороженное монашеское хозяйство напоминает студенческое общежитие. Туалет — отдельная пристройка на улице. За ним, еще дальше, непонятного назначения узкая кабинка — в ней прячутся щенки. Они голодные и жадные до еды, ловят с воздуха куски хлеба. «Это наши щенки», — говорят монахи — «Мы заботимся о них, отдаем часть своего ужина».
Монахи в красных платьях и желтых жилетках. В белых юбках с длинными косами. Худые, болезненно худые с впавшими глазами, острыми подбородками и обветренной кожей. В теле, с круглыми светлыми лицами и широкими улыбками. Они бьют в барабаны на утренних службах и восседают как полубоги, на красных узорных креслах.
Они создают вокруг себя атмосферу покоя, а затем резко, с последней нотой их громкой ритуальной песни, разлетаются в разные стороны. Внешне необщительные, закрытые и сдержанные. Тают как масло в горячем тибетском чае при первой шутке, при первом встречном вопросе.
В средние века буддийские монастыри строили как военные крепости. Они были призваны защищать деревню от набегов соседних княжеств. Сейчас они — пристанища одиночества похожие на гнёзда диких птиц. Ты обходишь эту звенящую тишину по часовой стрелке, это называется «кора». Там, над стенами, мистические колокола вылеплены из стали и мантр. Они призывают души паломников.
Когда свет меняется в Гималаях, он меняется от голубого к малиновому. Свет лежит по горам полосами, переходит в искристые волны и заканчивается с первой звездой над головой.
Днем горное солнце раскалывает землю, в ней образуются трещины. Ночью становится холодно, приходит мороз.
Днем деревенский монастырь закрыт на громоздкую щеколду. После обеденного перерыва молодой монах открывает двери. Монах с ключами.
Темный коридор, за ним — холодные мрачные стены.
Я смотрю на монаха. Он сливает воду с алтарных блюдечек, зажигает свечу в тайной комнате за алтарем. Наливает новую, свежую воду в блюдца на алтаре у статуи с Буддой.
— Не важно что подносить Будде, главное — как это делать. Меня зовут Стензин, — представляется он.
— Что значит «Стензин»?
У всех тибетских имен глубокие значения.
— Это имя очень важное. Я недостоин этого имени. Оно значит: «превосходный в дхарме». Это имя обязывает меня больше трудиться.
— Тебе нравится быть монахом? — пытаюсь я подружиться с ним.
— Когда я был маленьким, моя мать спросила меня — хочу ли я быть монахом. Я думал, что быть монахом значит бить в барабаны и сидеть на службе. Но оказалось, что нужно столько всего учить! Мы учим математику, мы заучиваем сутры, мы медитируем... Это сложно!
Мимо нас проходит другой, совсем старенький монах. Он обут в тяжелые кроссовки «Найк» и несет котелок с благовониями. Он обкуривает, орошает дымом меня и Стензина, обходит все помещение, каждый угол монастыря.
Затем, закончив работу, он оставляет свой котелок, возвращается к алтарю. Несколько движений — словно в танце — поворот и обратно.
— Это очень уважаемый монах нашего монастыря, он очень продвинут в практике и много лет подряд находился в пещерах, в ретритах. Если ты захочешь что-то сделать для него, купи ему в магазине «яблочный лимонад», он очень его любит.
Старенький монах подходит к нам, улыбается. Улыбка у него широка и беззубая, но он ее совсем не стесняется. Он протягивает мне лист бумаги в клеточку, на ней русские буквы, мелкий женский почерк.
— Кто-то оставил на алтаре, а я и не знаю хорошо или плохо там написано. Приходят корейцы, японцы. Я спрашиваю их: «Ваше?» Все смотрят и говорят: «Нет». Что там написано? Ты можешь это прочитать? Почитай мне. Только читай все, ничего не пропускай, читай медленно.
Я читаю: «Встретить богатого, здорового, красивого мужчину в течение шести месяцев. Выйти за него замуж.
Родить здоровых детей — девочку и мальчика. Купить красивый дом, купить машину».
Монах звонко смеётся.
— Читай до конца!!! — приказывает он мне. — Читай подробно, ничего не пропускай!
«Здоровья маме и папе, богатого мужа для сестры».
Он снова смеется, а я все читаю. Список огромный. Желаний у русских женщин много. Сможет ли Будда ей помочь?
Наконец, монах успокаивается и довольно хлопает в ладоши.
— Это хорошее. Значит, надо оставить, — говорит он и возвращает бумажку с желаниями на алтарь.
Буду ли я когда-нибудь такой же счастливой, как этот монах? Сколько ему лет? Девяносто? Пожалуй, я куплю ему «яблочного лимонада», а затем выпытаю его секрет. Я ведь здесь собираю секреты... Что касается моих желаний,... что я хочу, находясь в доме Будды. И хочу ли я чего-то? Будда учил, что все желания нужно оставить: «Жизнь — это страдание. Чтобы избавиться от страданий, нужно избавиться от желаний». Это драгоценные сутры Будды, учение о «Четырех Благородных Истинах». У меня одно желание — чтобы все это никогда не заканчивалось. Пусть путешествие продолжается.
В монастырь набиваются женщины, они оглядывают меня с ног до головы.
— Все женщины Спити крайне любопытны. Смотри как нарядились. Достали из своих сундуков все семейное наследство, всю бирюзу и серебро! — говорит Стензин.
Он приглашает меня в дом своей матери. Это старое здание с темным коридором, множеством комнат и лестницей, ведущей наверх. Первый этаж используется для коров. На втором — гостиная и молитвенная комната, спальни, кухня и туалет.
