Она вдруг обмякла и бессильно опустилась в кресло. И толькоглаза с ненавистью сверлили его.
— Сволочь! Сукин сын!
Чарли покачал головой.
— Ты много лет держала меня за болвана, но теперь игры закончены. —Он встал, тяжело опираясь на костыли. — Так что? Я могу поручить своемуадвокату связаться с тобой?
— Я подумаю.
— Даю тебе срок до утра. Если нет — не обессудь. Завтраже нанесу визит твоему отцу… со всеми документами.
— Убирайся отсюда!
Он отвесил шутовской поклон.
— С превеликим удовольствием.
Выйдя на улицу, он отправился в свой пустой дом, куда незаглядывал больше года. Позвонил Одри и пообещал быть завтра К, обеду. Ночьюего разбудили сирены. В последнее время налеты участились, он слышал, чторазрушено много домов и сотни людей погибли. В его доме тоже было выбитонесколько стекол. Утром он заколотил их фанерой, принял ванну, оделся и поехалк Шарлотте.
Лицо у секретарши было какое-то опрокинутое. Любопытно,какие указания дала ей Шарлотта на его счет.
— Мне назначено! — твердо заявил он и двинулся вкабинет.
Девушка затрясла головой; в глазах ее отразился ужас.
— Туда нельзя! Вас не примут!
— Примут!
Точно так же, как накануне, он прошел к двери. Девушкабросилась ему наперерез:
— Стойте! Там мистер Бирдзли…
— Ну и что? Он мой тесть.
Одарив секретаршу улыбкой, Чарльз отворил дверь. Тем лучше,в присутствии отца Шарлотта будет более покладиста.
Для пущей убедительности он прихватил с собой папку — будтобы с обличающими документами.
Но того, что ожидало его в кабинете, Чарльз никак не могпредвидеть. Шарлотты не было, а Бирдзли сидел за ее столом, обхватив головуруками. Неужели она сама со страху призналась отцу? В глазах его застыло такоеотчаяние, что Чарли стало жаль старика.
— Добрый день.
Взгляды их встретились, и Чарльз умолк, не зная, чтоговорить.
Старик медленно кивнул.
— Здесь написано, что она назначила вам встречу. —Бирдзли кивнул на календарь Шарлотты. — Я всех велел обзвонить.
— Она что, заболела? — удивился Чарльз.
— Вы разве не знаете? — Бирдзли сокрушенно помоталголовой. — Она, погибла нынче ночью, во время воздушного .налета.
Он заплакал. Чарльз положил ему руку на плечо. Какой бы онани была дрянью, отцу не запретишь любить дочь.
— Проклятый пес, выбежал из дому, а она за ним. Ну и…
Ее отвезли в госпиталь, пытались спасти… Утром она умерла.
— Примите мои соболезнования.
Бирдзли покивал.
— А вы зачем здесь? Я думал, вы больше не общаетесь.
— Это уже не важно. — Чарльз вдруг устыдился своихслов, они показались кощунственно жестокими. Пускай он никогда ее не любил,даже ненавидел, но смерть списывает все грехи, — Я хотел шантажом добитьсяот вашей дочери развода.
Простите. Могу ли я чем-нибудь помочь?
Тесть опять покачал головой.
— Я так и не понял, почему вы расстались. Поначалузлился на вас, но она сказала, что вы не виноваты. По-моему, это оченьблагородно с ее стороны.
— Очень, — согласился Чарльз, не желая добиватьстарика. — Понимаете, это сугубо личное.
— Понимаю.
Бледный как полотно, Чарльз вышел из кабинета и поймалвзгляд секретарши.
— Я пыталась вас Предупредить…
— Спасибо. — Он оставил ей свой телефон иудалился.
За окнами уже темнело, когда он вошел в пустую гостиную домаГоторнов. Куда же все подевались?.. В поезде он предавался воспоминаниям о том,как и почему женился на Шарлотте.
Все зло, вся ненависть ушли, уступив место жалости ижеланию, чтобы все поскорее осталось позади.
— Это ты, Чарльз? — Леди Вайолет в переднике вышлаиз библиотеки, в ее руках было елочное украшение. — Дети наряжают елку,так красиво… Случилось что-нибудь?
Она, конечно, тут же подумала о Джеймсе, и Чарли поспешноразуверил ее:
— Просто устал. Как Одри?
— Все хорошо. Даже поспала немного после обеда.Пришлось пригрозить ей, что иначе я нажалуюсь тебе. Чаю хочешь?
Он двинулся за ней на кухню и застал там Одри. Она с одноговзгляда почуяла неладное.
— Ну что?
— Ничего, а что?
— У тебя усталый вид.
— Я и в самом деле устал. — Он уселся и кивнул накостыли. — Походи-ка не на своих ногах!
Он знал, что на своих ногах ему еще не скоро доведетсяходить. Осколком ему повредило седалищный нерв, врачи сказали, что заживет, нонужно время. Одри была этому даже рада: значит, хотя бы до родов он будет сней. Наливая ему чай, она испытующе поглядела на него.
— Чарли, ты от меня что-то скрываешь.
Он засмеялся.
— Ты моя Мата Хари? — Он помолчал и вдруг решился.
Ви пошла к детям, и они остались вдвоем на кухне. —Сегодня ночью погибла Шарлотта. — Он видел, как она силится переваритьизвестие.
— Откуда ты узнал?
— Я вчера ездил к ней.
— Зачем?
— Все за тем же. Пытался ее шантажировать. Соврал, чтоустановил за ней слежку. — Ему было стыдно за себя, но что он могподелать? Как было иначе освободиться от ненавистного брака?
— И что она ответила?
— Как всегда, изворачивалась. Обещала подумать. Утром япошел к ней снова, но застал ее отца — от него и узнал о случившемся.
Одри погладила его по руке. Как точно она умеет угадать егосостояние! Сразу поняла, что он чувствует себя законченным мерзавцем.
— Старик так горюет — смотреть больно.
Она кивнула:
— Не казнись… Ты только за этим ездил в Лондон?
— Да. Так даже лучше — без проблем, как ни гнусно этозвучит. Я хочу, чтобы мы поженились. Не откладывая.
— А это прилично?
— Скажешь тоже! После того как она мне всю жизнь отравила,я буду траур соблюдать?! Так ты выйдешь за меня, Од?
— Как будто не знаешь!
— Когда?
Одри улыбнулась:
— Сейчас… завтра… на будущей неделе — когда скажешь,Они решили дождаться Джеймса и обвенчались на другой день после Рождества. Деньвыдался морозный и солнечный.
