«Знаю, ты уже очень обеспокоен происходящим, но это одна из тех ситуаций, где нет никакого выбора. Я уверен, что в конце концов все случится правильно. Сейчас у меня нет никаких вариантов. Не хочу, чтобы роман был опубликован в том виде, который я считаю незаконченным. Я продолжаю работать над ним, понемногу каждой ночью, хотя бывают такие ночи, когда я прихожу домой таким измотанным, что не могу соображать».
Он пустился в подробности о следующих займах Кларка, подтверждая, что он гарантирует их, даже если бы ему пришлось задействовать собственные вложения. Письмо завершалось замечанием, что, по его мнению, MGM были более понимающими в том, что касалось отсрочек, чем Кларк.
«Завершающая мысль: какой бы ни была туманность в дате завершения романа, она только прямо пропорциональна отсрочке в окончании фильма. Как можно представить, в фильм вложено значительное количество денег, и столько же людей хотят, чтобы он был окончен. Единственное отличие – вместо продолжающегося давления и упреков, здесь высказывают объективное понимание проблемы, что было бы очень ценно касательно романа».
Несмотря на косвенные удары за косвенные упреки, Кларк был непоколебимо предан Кубрику. Несколько недель назад он получил письмо от режиссера-документалиста Томаса Крейвена, которого MGM назначили для создания коротких промовидео о фильме. «Мне очень жаль, что у тебя такие финансовые трудности из-за того, что Стэнли не позволяет опубликовать роман», – писал Крейвен. Он упомянул о радиационных поясах вокруг Земли: «Боюсь, эта бесчувственность к нуждам других – причина того пояса недоверия, который окружает Кубрика в мире кино».
На это Кларк написал твердое «нет». Неделю спустя он ответил Крей-вену: «Я не согласен с тобой в том, что Стэнли бесчувственен к нуждам окружающих – он очень сочувственен, но его художественные принципы не позволяют ему уступать. Я восхищаюсь его характером, даже когда он причиняет мне большие неудобства!»
Через несколько дней он снова заправил свою печатную машинку бумагой, на этот раз для письма Кубрику. «Подумал, что тебе понравится реакция на фильм Уилсона, – писал он, имея в виду его пародию на «Джеймса Бонда». – Похоже, убойный успех – организовываются специальные ночные шоу, 18 кинокопий показывают в 19 кинотеатрах (отличный трюк)». Несмотря на все тревоги и финансовые трудности, вклад Кларка в спасение фильма Уилсона был оправдан.
* * *
В процессе создания «Одиссеи» тяга Кубрика к полной секретности и нежелание делиться отснятым материалом или даже стоп-кадрами стала противоречить публичности MGM и поднимала кровяное давление всему рекламному отделу. Как нью-йоркский представитель режиссера, Роджер Карас неизбежно получал порцию критики от управления студии, расположенного на Шестом авеню.
Когда-то, в декабре 1965 года, еще до начала съемок, Морт Сигал, ассистент директора отдела рекламы и пиара MGM, Дэна Террела, уже отчитывал Караса за то, что Кубрик не мог прислать им разные виды материала, чтобы уведомить СМИ о грядущем фильме. Это включало в себя сценарий – который режиссер хранил в строго ограниченном кругу лиц, даже когда ежедневно с ним сверялся. К февралю 1966 года в процессе съемок Терри сам сообщил Кубрику, что студия «встревожена его скрытностью» – теперь уже нежеланием режиссера распространять материалы за пределы Борхэмвуда.
Мотивы Кубрика были ясны. Он не знал, сколько времени займет работа над фильмом, и не хотел, чтобы другие режиссеры использовали его декорации и модели кораблей и фильмах или телешоу до выхода фильма. Он также не был до конца уверен в том, какой будет финальная линия повествования, и не хотел давать подсказки к тому, что еще не приняло конечную форму. В целом, его инстинктивной позицией было держать проект в тайне до самого выхода – как в этом пришлось убедиться Кларку.
MGM выделяли значительную часть производственного бюджета на проект, и хотя президент компании Роберт О’Брайан стремился потворствовать порывам режиссеров, в которых верил, студия не привыкла работать в таком режиме. 10 октября ситуация дошла до неизбежной точки кипения, когда Террал услышал, по-видимому, краем уха, что партнер агента Кира Дулли видел более чем часовую часть фильма – материал, скрываемый от высшего руководства студии – и нашел его «неплохим». Вызвав к себе Караса, Террал потребовал всю информацию и сообщил, что стоило бы позволить такую роскошь и Роберту О’Брайану.
