Что касается Октавиана, то он пополнил свою армию теми воинами Антония, которые перешли на его сторону, и двинулся на Рим. Сенат пробовал было сопротивляться, но находившиеся в городе три легиона поддержали Октавиана. Римская армия снова захватила Рим. Вскоре по требованию Октавиана было созвано народное собрание для выборов новых консулов вместо убитых. Сам Октавиан в день собрания уехал из Рима, чтобы, как он заявлял, не оказывать на граждан никакого давления. Но римляне прекрасно понимали, чем может обернуться для них неизбрание «молодого Цезаря». Разумеется, Октавиан был избран, а его коллегой стал его дядя Квинт Педий. Вскоре после достижения консульства Октавиан отправился на войну с Антонием и Лепидом. Оставшийся в Риме Педий провел закон о наказании убийц Цезаря. Реальных последствий этот закон не имел, так как убийцы находились вне досягаемости, но новые консулы снова выдвинули лозунг мести за Цезаря, что имело большое пропагандистское значение.
Отправляясь на войну против Антония и Лепида, Октавиан в действительности совершенно не собирался воевать с ними. Его флирт с сенатом закончился, а закон Педия означал полный разрыв с республиканцами. Теперь всем цезарианцам надо было объединиться. Огромную роль в этом сыграло и настроение солдат, которые не хотели воевать друг с другом. И Октавиан стал делать многозначительные жесты, направленные на примирение с Антонием и Лепидом. Он отпустил к Антонию взятых в плен его солдат, которые не желали перейти в октавиановский лагерь. В Италии оставался со своими тремя легионами поддерживавший Антония Публий Вентидий Басс, который не успел подойти к Мутине и теперь выжидал исхода событий. Октавиан разбил свой лагерь около его лагеря, но не только не вступил с ним в бой, а, наоборот, завязал с ним переговоры. На вопрос Басса, как он собирается поступить с Антонием, Октавиан ответил, что он ясно показал свои намерения, а для тех, кто не понимает намеки, и большего числа недостаточно. Затем он направил специальное послание Лепиду и Азинию Поллиону, предлагая им связаться с ним, прекрасно понимая, что это станет известно и Антонию.
Видя такой поворот дел, Антоний и Лепид со своими войсками снова перешли Альпы. Октавиан двинулся навстречу им. На небольшом островке на речке Лавинии недалеко от города Бононии Антоний и Октавиан снова встретились. Они не доверяли друг другу, и Лепид играл роль посредника. Сил для установления единоличной власти ни у кого из троих в то время не было, и они пошли на компромисс. Было решено, что Октавиан откажется от с таким трудом добытого консульства, которое перейдет к Бассу. Все согласились, что в соответствии с законом Антония впредь не будет диктатуры. Но зато было решено создать комиссию из них троих для наведения порядка в государстве, причем их власть будет равна консульской, что даст возможность и заниматься администрацией, и командовать войсками; были распределены на пять лет вперед и другие должности, включая консульство. Было решено также разделить управление провинциями. Антоний должен был управлять той частью Галлии, которую завоевал Цезарь. На виду у воинов три полководца обменялись рукопожатиями. Солдаты одобрили заключенное соглашение.
После этого армии Антония, Лепида и Октавиана двинулись на Рим и в течение трех дней одна за другой вступали в город. Затем по закону Тиция был официально создан триумвират, первым делом которого стало составление проскрипционных списков. Триумвиры, таким образом, использовали опыт Суллы, но действовали с еще большим размахом и более жестоко. Собственно, первый список, пока еще небольшой, включавший лишь 17 имен, был составлен сразу же после заключения трехстороннего соглашения еще до того, как триумвират был официально узаконен. Антоний первым внес в список своего дядю Люция, который недавно высказался за объявление своего племянника врагом отечества. По настоянию Антония в список был включен и Цицерон, хладнокровно выданный ему Октавианом. Оратор был убит, а его голова принесена Антонию. Рассказывают, что Фульвия поставила мертвую голову на стол перед собой и колола иголками язык, который еще совсем недавно произносил яростные речи против ее мужа. В проскрипционный список был внесен и бывший народный трибун Кануций, который год назад активно помогал Октавиану бороться с Антонием. Всего было уничтожено 300 сенаторов и около 2 тысяч всадников. После этого все мужчины, как граждане, так и неграждане, обладавшие имуществом более 100 тысяч сестерциев, а также 400 наиболее богатых женщин должны были отдать на военные нужды 1/50 своего состояния. Это позволило триумвирам подготовиться к решающей схватке с республиканцами.
Консулами 42 г. до н. э. стали Лепид и активный сторонник Антония Люций Мунаций Планк. Оставив в Риме консулов, Антоний и Октавиан переправились со своими армиями на Балканский полуостров, где и разыгралась последняя кампания против республиканцев. В этой кампании Антоний, несомненно, играл главную роль. В первом сражении у Филипп армия Антония наголову разгромила войско Кассия, в то время как Брут одержал победу над Октавианом. Кассий, не зная о победе Брута, покончил с собой. В последней битве Антоний, возможно, даже осуществлял общее командование. Цезарианы одержали решительную победу, и Брут, следуя примеру Кассия, тоже добровольно ушел из жизни. Победа цезарианцев была полной.
Битва при Филиппах имела огромное значение. Судьба республики, по крайней мере в том виде, в каком она до сих пор существовала, была решена окончательно. Многие исследователи считают именно 42 г. до н. э. фактическим окончанием истории Римской республики и началом истории Римской империи. Но оставался еще нерешенным важный вопрос: кто станет во главе государства? Этот последний вопрос решался в борьбе между Октавианом и Антонием, хотя пока они действовали совместно в рамках триумвирата.
После битвы при Филиппах Октавиан вернулся в Италию, а Антоний с армией, состоявшей из шести легионов (приблизительно 35–36 тысяч пехотинцев) и 10 тысяч всадников, сначала двинулся в Грецию, а затем далее на восток, чтобы набрать новые средства, ибо война с республиканцами окончательно истощила финансы триумвиров, а они обещали воинам большие суммы денег, невыплата которых грозила солдатским бунтом. И в Элладе, и в азиатских провинциях он вел себя как самовластный монарх, награждая своих сторонников и карая тех, кого считал врагами или по крайней мере недостаточно ревностными сторонниками. Положение на Востоке было сложным. Местные царьки использовали ситуацию гражданских войн, чтобы фактически стать самостоятельными. Надо было привести их к покорности, наказать тех, кто поддерживал, добровольно или нет, республиканцев, и под любыми предлогами набрать как можно больше денег. И Антоний ревностно стал выполнять эту задачу. Он обложил провинции и города тяжелейшими налогами, тяжесть которых еще увеличивалась жадностью и коррумпированностью его приближенных, присваивавших значительные суммы собранных денег. Во многих городах Антоний фактически произвел передел имуществ, причем главный удар был нанесен представителям местной городской знати. В какой-то степени он создавал в азиатских городах новый правящий слой, материально зависимый от триумвиров. Раболепные льстецы называли его новым Дионисом, как это было в Эфесе, и он с удовольствием принимал поклонение. Летом 41 г. до н. э. он прибыл в город Таре в Киликии. И там встретил египетскую царицу Клеопатру.
