Как ни тщательно работали летчики, артиллеристы-разведчики, наземные наблюдатели, наши выводы относительно дислокации командных пунктов, штабов и огневых позиций противника окончательно удалось проверить лишь тогда, когда мы, наступая, заняли разведываемую местность. И тогда выяснилось, что хотя большая часть данных разведки была верна, однако по двум ложным батареям мы все-таки выпустили много снарядов. Первые две подели января мы усиленно готовились к наступлению, но, чтобы отвлечь внимание противника от участка, где будем прорываться, и внушить немцам ложные догадки, мы по ночам бесшумно ставили в снег дополнительные к нашему проволочному заграждению ряды кольев и у крайних кольев бросали как бы неизрасходованные мотки проволоки, или что-нибудь только на них похожее. После этого имитировали звук забивки кольев, сидя в своей траншее. В ответ на первые же наши удары противник открыл сильный огонь из многих пулеметов по нашей проволоке. Клюнул! Значит, нужно продолжать эту работу.
На следующий день, как только стемнело, мы втихую продолжили постановку кольев в снег в обе стороны и перенесли мотки проволоки к последним из установленных. Убрав людей в укрытия, начали снова имитировать в траншее забивку кольев. Как только прозвучали первые удары, фашисты открыли массированный огонь из пулеметов. Обстреливались главным образом те места, где вчера лежали мотки проволоки: вероятно, они думали, что с этих мест мы продолжили работу. Наши сидели в траншее и землянках, надрываясь от смеха.
В конце декабря мы получили выписку из оперативной директивы штаба фронта, в которой 3-й армии было приказано осуществить прорыв на семикилометровой полосе, нанося главный удар в направлении Красносельц, Яново и вспомогательный — на Александрово. К исходу третьего дня овладеть пунктами Единорожец, Пшасныш, к исходу десятого-одиннадцатого дня овладеть рубежом Клайн-Дакхайм, Найденбург. Иметь в виду, что с рубежа Пшасныш будет введен 3-й гвардейский кавкорпус в направлении Хожеле, Алленштайн (Ольштып). Правее нас одним стрелковым корпусом наступает 49-я армия, сматывая боевые порядки противника по правому берегу Нарева. Левее прорывает фронт и наступает 48-я армия.
Наше решение, исходящее из директивы фронта, было утверждено 1 января. Нам предстояло прорвать сильную, глубоко эшелонированную оборону. На глубине тридцать пять километров у противника были три оборонительные полосы: первая состояла из передовой позиции и пяти сплошных траншей полного профиля, вторая (на реке Ожиц, с предмостным укреплением у Красносельца) — из трех траншей с проволочным заграждением и минными полями; такая же третья полоса проходила по линии Улятово, Шляхецке, Ростково. Между полосами имелись промежуточные и отсечные позиции.
В тактической зоне у противника были сильные резервы; мы не имели сведений о местонахождении оперативных резервов, так как они часто перемещались. Численность в немецких пехотных ротах за три месяца обороны была доведена до девяноста — ста человек. Всхолмленная местность с повышением к северу, заболоченные речки, а дальше озера способствовали обороне противника и созданию фланкирующих огней при нашем наступлении в северо-западном направлении.
Мы решили прорывать оборону корпусами генералов Урбановича и Никитина; генерал Кузнецов частью сил корпуса наступал правее, нанося вспомогательный удар.
Перед наступлением Военный совет армии обратился к личному составу с призывом:
«Товарищи солдаты, сержанты и офицеры!
Опять настал наш черед! Долго мы его ждали, теперь пора! Все подготовлено к решительному штурму логова фашистского зверя.
Успех наш предрешен, все рассчитано, не удержит нас никакая сила…
В наступлении нет надобности оглядываться назад. Позади нас движутся огромные силы, и, чем дальше мы успеем продвинуться, тем стремительнее разовьют успех следующие за нами войска.
А чтобы меньше пролить крови, наступайте редкой цепью и помните, что траншеи врага не для нас — них нам делать нечего. Смело перепрыгивайте их и неуклонно, без остановок продвигайтесь вперед.
Крепче держите оружие и смелее вперед, славные сыны нашей могучей Родины!
На полный и окончательный разгром проклятого врага зовет нас Родина!
Вперед, к славе и победе!»
В ноябре 1944 года вместо генерала армии Г. Ф. Захарова командующим 2-м Белорусским фронтом был назначен уже хорошо знакомый нам по совместной боевой работе маршал К. К. Рокоссовский К началу наступления мы получили от него много ценных указаний, например: для сохранения внезапности и экономии боеприпасов разведки боем накануне наступления не предпринимать, а провести ее штурмовыми батальонами в первые пятнадцать минут артподготовки; для повышения качества артогня и уменьшения количества артиллерийских наблюдательных пунктов ставить на одну огневую позицию целые дивизионы. Исходя из того что противник, возможно, окажет настоящее сопротивление лишь начиная со второй траншеи, предлагалось первую траншею захватить на пятнадцатой минуте артподготовки. Эти указания были нами приняты с энтузиазмом, тем более что правильность их подтверждалась нашим собственным боевым опытом: первые два из них наша армия уже проводила в жизнь по собственному почину, начиная с Брянской операции, а третье применила в последнем наступлении при расширении плацдарма на реке Нарев.
Одно нас огорчило: в этом решительном наступлении мы рассчитывали получить усиление в виде одного из танковых корпусов, но узнали, что все танковые соединения дали другим армиям, наступающим левее нас, несмотря на то что они действовали на более узком фронте, имели по стрелковому корпусу во втором эшелоне и на их направлении вводилась целая танковая армия. Мы же не имели не только танков для развития успеха, но и второго эшелона — у нас был лишь армейский резерв. Кроме того, после продвижения на пятнадцать километров в глубину наша полоса расширялась до сорока пяти километров…
Однако такое решение командующего фронтом было обоснованным: армии, находящиеся левее нас, наступали в более важных западном и северо-западном направлениях, наша же армия наступала на север и лишь отчасти на северо-запад. (У противника, как оказалось впоследствии, были там довольно сильные резервы.)
Наконец настало 14 января 1945 года. День был пасмурный, туманный, с видимостью в сто пятьдесят — двести метров. Это мешало наземному наблюдению, следовательно, и полному использованию мощной артиллерии, а наши отважные летчики совсем не могли действовать. Почему назначенное на этот день наступление не было отменено? Как мы узнали позднее, это было сделано по просьбе наших западных союзников, которые били тревогу, испытав эффективный контрудар, нанесенный им немцами. Ровно в десять часов разразилась неслыханной силы канонада на широком фронте. Хотя мы из-за тумана не могли видеть разрывов, но были уверены в работе хорошо подготовившихся артиллеристов, и мощь артиллерийского огня действовала на войска воодушевляюще. На пятой десятой минуте наши цепи покинули навсегда свои траншеи и устремились вперед. На пятнадцатой минуте они почти без потерь овладели первой траншеей. Несмотря на огонь противника, саперы вместе с танками-тральщиками проделали проходы для пехоты, и в одиннадцать часов десять минут мы овладели всюду второй траншеей, лишь кое-где еще продолжались рукопашные схватки. Хотя противник наращивал свои силы и огонь, за день боя войска армии продвинулись на главном направлении на три — семь километров, на вспомогательном — на два-три километра, а в результате ночного боя — еще на один-полтора километра.
