Шаг уверен, ярок, смел. Звучит ритмично мостовая, И бронза загорелых тел Горит на солнце, как живая.
— Все люди будут сильными! — сказал мне в одну из бесед А. П. Чехов.
— «Все люди будут сильными», — глядя на демонстрацию, повторил я слова Чехова.
В восторге смотрел я на эту полную сил и жизни молодежь, на стройные ряды загорелых ребятишек, радостным и звонким строем уверенно шагающих за своими старшими товарищами. На лицах у всех написано:
«Мы — сильные!»
И теперь, когда я заканчиваю эти строки, мое восьмидесятилетнее сердце болит о друге юных дней, и мне думается, будь он жив, — встретив такой праздник молодежи, он, автор «Хмурых людей», написал бы книгу: «Жизнерадостные люди»».
Похоже, Гиляровский сам не понимал, что пишет.
* * *
Подходила к завершению работа над «Людьми театра». Наш герой писал в 1933 году О. Богомоловой: «В самом скором времени закончу „Люди театра“… Я уже сегодня разбираюсь в этюдах, отложил материалы к третьей части (первая — Вася, вторая — Ермолова), третья часть еще почти не начата, надо сделать заново, и я уже сообразил начало плана… Все другие материалы отложил, выложил перед собой только то, что надо для книги и первым делом для третьей части, которую должен прежде всего закончить».
«В голове за ночь сложился план третьей части. Начинаю с главы об А. А. Бренко — самой яркой представительнице „Людей театра“, сделал за ночь карандашные наброски, сажусь писать… Принимаюсь за работу и сейчас уверенно говорю: Бренко выйдет хорошо. Кого дальше буду писать, не знаю. Думаю, Андреева-Бурлака».
«Бренку кончил… Вышла вся хороша. Начало доброе, писать хочется. Теперь начал работу над третьей главой — Андреев-Бурлак… Работается легко, весело».
Увы, здоровье не позволило закончить эту книгу. Гиляровский умер, так и не дописав «Людей театра». То, что мы имеем сегодня, — не только авторский, но и публикаторский труд.
* * *
В 1933 году дачу Гиляровского ограбили. Строго говоря, это был не грабеж, а самое настоящее разбойное нападение. Грабители ворвались в дом, согнали всех членов семейства в одну комнату, заперли на замок. Сам Владимир Алексеевич отсутствовал — гулял в лесу. Злоумышленники это быстро выяснили и поставили у входа на участок вооруженного дозорного.
Владимир Алексеевич подошел к даче, увидел человека с финкой, грозно крикнул:
— Убери!
Тот, сам не понимая почему, убрал оружие — такая сила была в голосе этого старого уже, полуглухого и полуслепого человека.
Гиляровский начал объяснять грабителю, что он писатель, пишет книги, в том числе про обездоленных, про тех, кого нужда заставила идти на преступление.
Бандит, однако, к тому времени одумался и нагло заявил:
— У каждого своя работа.
Гиляровского препроводили к своему семейству, после чего обчистили его жилище — все забрали, вплоть до спичек. Владимир Алексеевич рассказывал:
— Подходит ко мне главный: «Давай, старик, золотишко!» Сам вот с таким ножом — каким в магазинах колбасу режут. Я показываю ему колечко на пальце: «Вот все мое золотишко, только всю жизнь не снимается, придется рубить палец…» Покосился на меня и отошел. Начал вешалку обирать. Я и завел с ним разговор. «Так вы — разбойнички, значит? Очень приятно! Я когда-то про разбойничков стихи писал — хочешь почитаю?..» И пока они узлы вязали, я им про Стеньку Разина мою поэму читал. Ушли с узлами.
Поскольку наш герой не был обычный, заурядный обыватель, милиция всерьез взялась расследовать этот грабеж, и уже на следующий день преступников поймали. Все имущество, включая спички, было спешным образом возвращено владельцу.