* * *
В королевской гостиной, выходившей окнами в сад, прошла церемония двойного бракосочетания. Два пожилых жениха присутствовали там со своими будущими молодыми женами, по крайней мере, Мария Луиза Виктория была не стара, а уж Аделаида на все тридцать лет моложе герцога Кларенского.
Наследника ждали герцог Кларенский и Аделаида, ни один из мужей не был влюблен в свою жену, и это было обоюдно. Великой целью этих браков, и они знали это, было рождение наследника, чем скорее, тем лучше.
Их обуревало самолюбие, всех четверых. И когда герцог Кентский смотрел на свою симпатичную пухлую вдовушку, он был уверен, что у него не меньше шансов произвести на свет наследника, чем у брата Уильяма с его красивой молоденькой девицей из Сакс-Кобург-Мангейма.
А принц-регент, ведший церемонию и принимавший поздравления, сентиментально мечтал о невесте, с которой он посрамит всю эту четверку, о прекрасной женщине, что будет сочетать в себе все лучшее от Пердиты Робинсон, Марии Фитцгерберт, леди Джерси и леди Гертфорд, но будет от них и отличаться. Будет молодой, ласковой, любящей. Он бы женился на ней, и у них родился бы сын, который стал бы наследником трона.
Было еще время, если только…
Он постоянно натыкался на препоны, что его сильно расстраивало.
Он должен очень быстро избавиться от нее.
* * *
Мысль о свадьбах носилась в воздухе. Принцессы не понимали, почему бы и им не выйти замуж, раз женятся братья. Все это время они жили под пятой королевы, под самым строгим присмотром, будто до сих пор были детьми. Их юность давно прошла. Шарлотта вышла замуж за принца Вюртембергского и, несмотря на тайну, окружавшую его первый брак, жила счастливо. Амелия умерла в возрасте двадцати семи лет незамужней. Было несправедливо, как говорили принцессы, не давать им шанса выйти замуж.
Мэри объявила, что хочет выйти замуж за своего кузена, герцога Глочестерского. Он был простоват, его прозвали «глупый Билли», но ей было все равно. Как-никак ей за сорок, и она не хотела упустить свою последнюю возможность.
Принц-регент никогда не был против замужества своих сестер. Он полагал сделать все, чтобы найти им подходящие партии. Зато королю была просто ненавистна мысль об их браке. Теперь препятствие было устранено.
Принцесса Елизавета была настроена решительно, и когда подвернулась возможность выйти замуж и уехать в Гамбург, она сразу согласилась. Принц Гамбургский был очень толст, но ведь и Елизавету не назовешь худенькой.
И по крайней мере, – говорила она Мэри, – у меня будет муж.
Королева была против замужества дочерей. Они покидали ее одна за другой. Она привыкла к тому, что они всегда рядом, всегда разделяют ее тревоги и заботы, доставляемые сыновьями.
Она отговаривала Елизавету, но та проявила твердость, и королева наконец согласилась, потому что знала, что регент примет сторону своей сестры. Конечно, он скажет, что уж раз сестра решила выйти замуж, то так тому и быть.
Итак, бракосочетание состоялось.
Церемония прошла в тронном зале со всей торжественностью, а королева пребывала в печали, ибо чувствовала, что теряет еще одну дочь.
Принц-регент не был на церемонии по болезни, несомненно, смерть Шарлотты сильно сказалась на его здоровье. Но он поправится, казалось королеве, если избавится от этой сумасбродной женщины. Если бы только они праздновали его свадьбу с молодой женщиной, могущей родить ему детей, как радовалась бы королева!
* * *
Воды в Бат не способствовали выздоровлению королевы, и хотя она пыталась не обращать на это внимания во время свадебных торжеств, она знала, что очень больна.
«Я становлюсь старой, – думала королева. – Мне семьдесят пять, жизнь прошла. Я должна готовиться покинуть этот мир».
Ей очень хотелось быть вместе с королем. Он был бы для нее большим утешением. Но он, бедный старик, жил в своем воображаемом мире в Виндзоре, ничего не понимал, когда с ним заговаривали. А когда понимал, то это его только сердило.
«Он никогда меня не любил, но был ласков со мной. Уважал меня. Он знал, что я пыталась выполнить свой долг, как и он», – думала королева.
В любом случае она собиралась ехать в Виндзор, ей нравилось быть возле него, но прежде она хотела съездить в Кью. Дорогой маленький Кью, дворец, который она любила больше других, он был ей родным домом. Да, сначала надо было съездить попрощаться с Кью.
Ей было приятно снова побывать там, увидеть Грин и Стрэнд, и строения, где жила челядь, потому что в королевском доме не было места. О, эти маленькие комнатки, посудные шкафчики и уютные закутки! В переходах всегда сквозняки, а в комнатах слишком жарко. Часовня – как ледяная. Зимой у всех была простуда. Почему ей нравилось это место? Потому, что оно было не похоже на королевский дворец, потому, что оно было ей домом, потому, что оно всегда останется «славным маленьким Кью». Здесь бегали ее дети. Принц Уэльский… скверный мальчишка… в сумерки выскальзывал из дома и встречался в саду с молодыми дамами. Он был источником радостей и тревог для нее, ее первенец, ее любимчик. Теперь, слава Богу, они понимают друг друга.
Ей было тоскливо покидать Кью. Она никому не признавалась, но чувствовала, что если сделает это, то уж никогда не увидит его снова.
Она была рада, что брак принцессы королевского дома был удачен и Елизавета присылала из Гамбурга письма, полные счастья. Девочек надо было выдать замуж раньше. Но король не позволял, да и она потакала ему, потому что хотела, чтобы они были с нею. Сыновей они не могли удержать. Они все разъехались, погрузились в брачные авантюры, любовные интриги, а у девочек не было такой возможности. А теперь и Елизавета, и Мэри, и принцесса-наследница, все замужем, но все уже далеко не молоды.
Что ж сожалеть. Содеянного не вернешь.
* * *
Она была больна… тяжело больна и находилась в дорогом маленьком Кью. Она чувствовала, что ее дочери, Мэри и Августа, постоянно были у ее постели. Приезжал принц-регент. Он держал ее за руку и плакал, а она была счастлива.
Больше всех на свете она любила его. Время, когда они ненавидели друг друга и вели такую страстную борьбу, казалось днями помешательства, которое нашло на нее, да и на него тоже.
«На самом деле я любила его. Я хотела, чтобы он любил меня, я ревновала, думала, что он больше любит других, поэтому я притворялась, что ненавижу его. Я вела себя так, как будто ненавидела его», – убеждала она себя.
Но все было в прошлом, а теперь он с нею, у ее постели, и он держал ее за руку.
Не было Софии, она болела. Иначе она была бы с сестрами.
Навестить ее приезжали сыновья, она их почти не узнавала, новобрачных, чьи жены должны родить наследника престола.
В глубине души она надеялась, что у Георга тоже будет наследник, если он только разведется с этой женщиной.
