Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
Обычный рабочий день был по четырнадцать-шестнадцать часов и часто по выходным тоже; давление на сотрудников оказывалось огромное: «В банке царил почти культ страха. Клиент теряет деньги? Боже милостивый! да у тебя, друг, серьезные неприятности! Мы работали в условиях максимального напряжения. Первоначальные сроки – и так всегда крайние – вечно сдвигались и становились уже безумными. Корпоративная политика была просто невменяемой: страшный гнет сверху, неискренность и ожесточенность в отношениях, всеобщая подозрительность, слежка друг за другом и круглосуточное ожидание ножа в спину». Кролл перешла в бразильский банк Banco Mercantil de Sao Paulo, а затем – в Citirust на Багамах, где руководила оценками и бухгалтерским учетом инвестиционных фондов открытого типа и паевых фондов. Когда мы дошли до этого момента, моя собеседница отказалась назвать имя своего работодателя.
Кролл стала управляющим по связям с клиентами в отделе частного банкинга известного британского банка на Багамских островах. Этот отдел работал с банками, которые обозначают эвфемизмом «управляемые банки», а попросту говоря, офшорные. Они не имеют физического присутствия в местах своей регистрации, поэтому могут уходить от надзора со стороны ответственных регулирующих органов. Офшорным банком обычно управляет агент, находящийся в данной налоговой гавани. Такой банк может быть филиалом или дочерним предприятием какого-нибудь всемирно известного банка, который прикрывает свою «дочку» собственным солидным и уважаемым именем, то есть респектабельный банк создает «пустышку», не несущую никакой ответственности, а порой даже не ведающую, чем на самом деле она занимается. Итак, скажем, на Багамах регистрируется некий офшорный банк, но его владельцы и управляющие могут находиться где угодно.
Офшорные банки ведут бизнес, которого многие банки не желают касаться. Сенатор Карл Левин объяснял: «Регулирующие органы в целом не контролируют деятельность этих банков, и, за исключением их собственников, практически никто не знает, где они находятся, как работают и какие у них клиенты. Один такой владелец вообще заявил, что свой банк он всегда таскает за собой: “где я, там и мой банк”». Реклама предлагает учреждать офшорные банки всего за несколько тысяч долларов, суля самые разные преимущества, среди которых и «отсутствие назойливых глубоких проверок», и «европейская юрисдикция», и «молниеносное учреждение». Банк, в котором работала Кролл, имел респектабельное имя, вполне успокаивающее багамские органы регулирования. Я спросил Кролл, насколько плотно и внимательно работал ее британский банк с офшорными банками. Она расхохоталась: «Ну да. скажете тоже, “плотно”… Эти банки направляют свои квартальные отчеты в Центральный банк Багамских островов, но следить за ними – не наше дело».
Кролл помнила, что в приемной ее британского банка висели медные таблички с надписью «BANCO DE X». Возможно, это был аргентинский банк, на бланках которого были указаны багамский адрес и телефонный номер британского банка. Регулятор на Багамских островах не мог выяснить, что творится в Аргентине и наоборот. Это классический офшорный прием. Как нетрудно догадаться, некоторые из этих банков – несмотря на проверки, проводимые какой-нибудь из аудиторских фирм из тогда еще «Большой пятерки», – банкротились. Кролл, которая владела испанским, вспоминала, как принимала звонки разгневанных вкладчиков, когда банкротились банки и фонды, с которыми был связан ее банк. «Звонившие рыдали, ведь исчезали сбережения, сделанные ими за всю жизнь, а я говорила им: “Нет смысла прилетать сюда и искать деньги, которых здесь нет”». Денег не было никогда.
Снимается комната или офис, где сидят два сотрудника. Теперь это и есть банк
Террористические атаки 11 сентября 2001 года заставили США принять законы против офшорных банков. Теперь любой банк на Багамах должен был нанимать двух старших сотрудников, иметь офис, хранить и вести бухгалтерские книги, и этого было достаточно, чтобы считаться реально существующей компанией. «На деле все выглядит так: снимается комната или офис, где сидят два сотрудника. Теперь это и есть банк», – объяснила Кролл. Она указала мне на сайт одной багамской трастовой компании, которая любого, кто к ней обратится, обеспечит таким джентльменским набором: комната для ведения и хранения бухгалтерских книг, два директора – и все, вы уже банкир. Такой реквизит создает видимость ведения бизнеса, при этом даже зарегистрированного регулирующим органом.
Кролл перешла в крупный европейский банк, где тоже заняла пост управляющего по связям с клиентами. В сущности в ее обязанности входил поиск богатых клиентов и удовлетворение всех их пожеланий. Свой промысел она предпочитала вести в Латинской Америке, исколесив ее вдоль и поперек. «Во въездной форме обычно указываешь цель приезда. Естественно, пишешь “развлечения”, хотя твой чемодан набит деловыми костюмами и бесконечными папками с оценками, рекламными буклетами, материалами презентаций, и каждая папка кричит о выгодах, предоставляемых трастами на Багамах». Имена клиентов в оценках не фигурировали. В сущности банки даже не фиксировали реквизиты и имя клиента. «Реквизиты опускаешь, так что все выглядит просто как перечень ценных бумаг и их количества. Эти данные никогда нельзя связать с какими-то конкретными лицами». Порой, при пересечении контрольного пункта в аэропортах Кролл приходилось поволноваться, но ни разу ее личность не вызвала никаких вопросов.
Кролл часто помогала другим людям нарушать закон, но редко (если вообще когда-либо) испытывала чувство, будто делает что-то очень неправильное. «Я научилась не терзаться угрызениями совести, а разумно управлять ею, – признавалась она, – ведь всегда можно убедить себя, что просто кого-то выручаешь». Например, в странах вроде Бразилии закон требует обеспечить обязательную долю участия в наследовании, определяя, кто из членов семьи получает активы после смерти родителей, и как раз офшорный траст предлагает разные выходы из нежелательных ситуаций. Кролл приводит случай из своей практики, имевший место в другой стране с такими же законами о наследовании. В соответствии с ними активы переходили не к дочери-инвалиду, а к сыну, бездельнику и моту, хотя, по мнению всей семьи, он не должен был бы получить ни копейки.
Прибыв в страну, Кролл сразу приступала к так называемому «холодному обзвону» потенциальных клиентов, то есть без всякой предварительной договоренности, практически наугад, звонила лучшим юристам и управляющим активами, чтобы разведать нужную информацию. Уже после этого она переходила к следующему этапу, который на языке банковских работников называется «конкурсом красоты»: перед будущими клиентами разворачивался перечень услужливых банков, готовых принять на себя управление активами и разработать индивидуальные стратегии по любому желанию. Главная сложность заключалась как раз в этом скользком пункте, обозначенном как «любое желание» – оно могло быть очень разным, от самого законопослушного до наиболее неправомерного. Задача Кролл состояла в построении таких тонких доверительных отношений, чтобы, не проговаривая ничего в открытую во время беседы, точно понять, в какого рода услугах нуждается твой будущий клиент. Если ему нужен законный гарантированный доход от активов, то предлагался правильный траст, а если у клиента совсем другие намерения, то ему предлагался «плохой» траст вместе с заверениями, что его личность останется засекреченной и все законы будут обойдены. Все для клиента. Для установления этих доверительных неуловимых связей Кролл посещала игры в поло, оперу, концерты и бесконечные рабочие завтраки, ланчи и обеды в самых дорогих ресторанах.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
