Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Он наверняка носил странную одежду и писал пером, используя какие-то чудные чернила, в которых Родька со знанием дела распознал сок бузины напополам с печной сажей, я орудую шариковой ручкой и каждый день натягиваю на себя костюм. И все равно – ничего не изменилось. Живой мир – не статичен, он все время движется и развивается. А мертвые – они такие же, как и сто, и пятьсот, и тысячу лет назад. Живые люди всегда дети своего времени, но после того, как с губ отлетит последний вздох, это наносное немедленно уходит. Нет, даже в посмертии они по первости могут попросить позвонить кому-то или даже устроить скандал, выкрикивая: «Да ты знаешь, кто я?». Но это все последние личностные вспышки. А потом придет понимание вечности и желание поскорей покинуть эту Землю, отправившись хоть куда, лишь бы подальше отсюда.
Вот только не всем это дано – распрощаться быстро с Землей.
Потому-то мы с Ратмиром как братья, я понимаю его с полуслова. Полагаю, что встреться мы с глаза на глаз, то нам было бы о чем потрещать. И никаких понятийных барьеров между нами не возникло бы.
А еще я нашел в его записях, самых ранних, фразу, которая вызвала у меня массу вопросов. Звучала она как «И егда ты себя ломати, тот же день снизойдет на тя диво».
Речь шла про то, как Ратмир подчинил себе силу, это следовало из контекста. Но вот только что он вкладывал в слово «ломати»? Вариантов-то масса, причем на любой вкус. Да и вообще, человек с таким именем мог себе даже и конечность сломать, на предмет того, что он вообще ничего не боится. Тогда имя просто так не давали, и если уж тебя зовут Ратмир, то ты всем глаз на задницу натянешь. А то ведь и в Кулему могут переименовать. Для нас, нынешних, имя просто складный набор букв. Для них тогдашних – это судьба, с которой тебе идти через всю жизнь.
Так вот – «ломати». И так я это дело вертел в голове, и эдак, но четкого ответа не нашел. Одно понятно – ведьмаком Ратмир стал в тот же день, когда это неизвестное мне событие случилось. «Диво» на него снизошло.
Скажу честно – ломать я ничего не хотел. Ни себе, ни кому-то другому.
Хотя – не думаю, что дело в физических увечьях, слишком это просто. Нет, боль сильнейший стимулятор, но при этом она одно из примитивнейших ощущений. Животных, можно сказать. Что за интерес силе в подобном?
Нет, тут что-то другое. Я отчего-то склонялся к тому, что речь идет о страхе. По сути, личные страхи — это отражение нашего внутреннего «я», и перешагнуть через них – это уже что-то. Переломить свою сущность, посмотреть в глаза своим демонам, суметь пройти через это горнило. Вот какие я сравнения подобрал, звучит-то как!
Косвенным подтверждением этой версии служило то, что сила зашевелилась во мне как раз после того, как я выпутался из очередной пугающей истории.
Так что – вряд ли это боль, хотя ее природа тоже не так и проста. Ну да, она примитивна, как я и говорил, но при этом боль в огромном количестве ритуалов – основной компонент.
Я ведь нашел в книге описание заговора «Пустое место» и выяснил интереснейшую вещь. Оказывается, «Пустое место» сильно непростой заговор, он не вещь в себе. Это составная часть древнего и довольно жуткого ведьмачьего ритуала, имеющего истоки чуть ли не в начале времен. Название его я так и не смог разобрать, но он был связан с какими-то еще языческими божествами, и защита «Пустого места» ставилась вовсе не от свидетелей, а для того, чтобы и капля энергии жертвы на сторону не ушла. Вот так.
Потому того бедолагу так ломтями и настрогали, похоже. Согласно традиций.
Хотя по технологической стороне создания «Пустого места» все было сказано верно и правильно. Нужны были почти четыре десятка компонентов и три заговора в процессе – жесть редкостная. И ведь не лень кому-то…
Вот так, за мыслями и раздумьями, я до магазина дошел, где все-таки осталось еще мороженое, пусть даже одного вида, сплющенное и заиндевевшее, и даже обратно в банк вернулся.
И прямо у входа нос к носу столкнулся с Волконским, который тут же схватил меня за плечо.
– На ловца и зверь бежит, – радостно сообщил он мне. – Смолин, ты-то мне и нужен.
– У меня обед, – сразу сказал я. – Имею право.
Начальству, пусть даже и такому лояльному как Димка, все-таки лучше на дальних подступах объяснять, что ты не шлялся невесть где, а реализовывал свое законное право на отдых.
– Потом пообедаешь, – отмахнулся он от меня. – Пошли-пошли, время уходит. Я даже звонить тебе уже собирался.
– Куда это? – насторожился я. – В смысле – куда пошли?
– Клиент пришел, – засопел своим породистым носом Волконский. – У нас переговоры, и там должен присутствовать человек из вашего подразделения.
– Стоп-стоп, – помахал я пакетом, в котором постукивали все еще не оттаявшие стаканчики. – Холера с тем, что сотрудники отдела финансового мониторинга не могут принимать участие в подобных мероприятиях, поскольку подобное положением «цбшным» запрещено. Но это ладно, на это никто внимания не обращает давным-давно. Только почему я? Есть Кузнецова, она заместитель и сейчас обязанности ответственного сотрудника выполняет, пока начальница в отпуске. Вот ее и привлекай. Я-то тут с какого бока?
– Привлек бы, – проникновенно сказал Димка. – Но там клиент с чудинкой. Он из этих, знаешь...
И Волконский повертел пальцами в воздухе, давая мне понять, что все реально непросто.
– Тем более не пойду, – отказался я. – С «этими» я вообще ничего общего иметь не желаю. Это у операционистов выбора нет, кого обслуживать, такая у них судьба и таков их осознанный выбор. У меня он есть.
– Да нет, – засмеялся зампред. – Не о том речь. Клиент просто старой закалки. Мол, женщина и бизнес – вещи несовместимые, дела веду только с мужчинами, и так далее.
– А, старовер, – понял я. – Надо же, они встречаются еще.
Вообще-то у клиентов банка разные тараканы в головах ползают. Я слыхал и о тех, кто себе ячейку в депозитарии по фен-шую выбирал, и о тех, кто, бывало, часами конкретного операциониста ждал, считая его «фартовым», и даже о тех, кто дату получения кредита выбирал по лунному календарю, полагая, что ее определяют именно фазы луны, а не решение кредитного комитета. И вот такие, уверенные в том, что женщины в банковском бизнесе – это нонсенс, тоже не диковинка. Хотя за последние годы их стало поменьше, что уж там.
– Давай-давай, – поторопил меня Волконский. – Клиент «сладкий», денег у него как у дурака фантиков, и, если мы его упустим, с нас собственники потом шкуру сдерут. С живых.
Волшебное слово прозвучало. Тут замешаны собственники, пререкаться дальше смысла нет, надо идти. Если, не дай бог, переговоры закончатся не в нашу пользу, то вслед за этим немедленно начнутся поиски крайнего, того, кого на съедение владельцам банка отдадут. И этой откупной жертвой запросто могу оказаться я. Дескать – не пришел, не поддержал, и тем самым все сорвал. Тем более, что меня и не жалко – мелкая сошка, один из многих.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
