– На ферму бы съездить, – Боб отложил в личный сейф недоеденный пакетик с сухими пельменями, – Говорят, без меня там плохо. Слышишь, командир!? Плохо там.
– Что с тобой, что без тебя, разницы никакой, – пробурчал я, наблюдая за работой Герасима.
Третий номер, вооружившись деревянной лопатой, двигался параллельно Милашке и очищал соседнюю полосу. Производительность у третьего номера и у спецмашины, вооруженной грейдером, была практически одинакова. Милашка разве что на полкорпуса отставала.
– Командир, а правда что в Управление пришла телефонограмма из Америки с просьбой прислать им команду спасателей для обмена опытом?
– Не телефонограмма, а голубиная почта, – поправил я американца, – Правда. Хочешь, чтобы я поговорил с Директором? Ладно. Только учти, лично мне эта идея не нравится. Зачахнем мы в твоей Америке.
Боб изобразил на лице мольбу, пустил пару слезинок и полез в карман за групповой фотографией всех своих родственников.
– Не сейчас, второй номер, у нас диспетчерская на проводе. Не дай бог вызов. До Нового года два часа осталось. Тринадцатая машина слушает. Пока что майор Сергеев на связи.
Красный фонарь вызова сменился зеленым, и в динамиках связь-ушанки захрипел незнакомый голос:
– Майор Сергеев?
Мы с Бобом недоуменно переглянулись. Доступ к секретной линии имели кроме диспетчера только Директор и товарищ, которого мы сняли с Восточной башни. Но товарищ с Восточной башни уже поздравил команду, а Директор ждал нас за накрытым столом в Управление.
– Да. Сергеев. Майор.
Неприятно засосало сначала под левой, а потом под правой лопаткой. Верный признак неприятностей.
– Майор Сергеев. Мужайтесь!
Точно неприятности.
– Вы готовы мужаться?
Одной рукой я уже наклеивал на лоб валидольный пластырь, а второй нажимал на кнопку экстренного сбора.
– Вам надлежит срочно прибыть в Управление, майор Сергеев. Вам, и вашей команде. С Директором Службы большие неприятности.
– Прощай Америка, – заскулил Боб, пристегиваясь к креслу ремнями безопасности.
– Что случилось? – я не узнал собственного голоса, – Что с Директором?
– Подробности на месте. Поспешите, майор Сергеев. Если конечно хотите увидеть Директора живым.
Третий номер, получив сигнал экстренного сбора, уже бежал к спецмашине. Следовавшая за Герасимом колонна машин, уткнулась мордами в вертикальную стену сугробов и уныло провожала спасателя протяжными сигналами клаксонов.
– Милашка! Командир на связи! Поднять парадный эскалатор. Задраить люк. Курс на Управление. Самый полный!
Спецмашина подразделения 000 захлопнула за третьим номером дверь и, взревев топками, рванула вперед, пробивая в толще снега тоннель.
Управление Службы располагалось в редко заселенном микрорайоне, на проспекте с романтическим названием «Сто восьмая садовая». Ничем не примечательный проспект. Район старых высоток. Несколько универсальных магазинов, две школы, один детский сад и восемьсот банков.
– Мм? – запыхавшийся Герасим, цепляясь за поручни, добрался до своего места.
– Черт с ней с лопатой, – с лопатой, конечно, не черт. Водители народ ушлый, приберет к рукам моментально. Надо бы вернуться и забрать инвентарь. Но уже поздно. Разворачиваться негде, – С Директором проблемы.
Герасим ахнул и прикрыл рот рукой. Зубы, что ли, болят?
– Подробностей нет. Но приказали срочно прибыть в Управление. Сказали, что можем и не застать Директора в живых.
Подпрыгивая на ледяных ухабах, вглядываясь в снежную пелену, стремительно летящую и разбивающуюся о лобовое стекло, я думал о нашем Директоре.
Жизнь странная штука. Вот вроде живет начальник, ругает по каждому поводу. А ты его ненавидишь, презираешь. А умрет начальник, и жалко. Жалко, что не успел сказать ему всего, что накипело в душе. Наш Директор не такой. По пустякам не приставал, зря разносов не устраивал. Бывало, вызовет к себе в кабинет, посмотрит жалостливо так, и махнет рукой. Иди, мол, ущербный. Что тебя обижать, ты жизнью обиженный. Такой вот был человек наш Директор. Хотя, почему был?
На проходной Службы нас даже не остановили. У шлагбаума с автоматической наводкой и слежением за целью, рядом со штатными охранниками роботами, стоял вохровец, который властно указал на центральный вход.
– Этим то, что здесь надо? – Боб в окошко показал вохровцу одноухого зайца, созданного пальцами руки. По мнению янкеля на языке глухонемых это означало, что мы друг друга поняли.
– Мм, – ответил за меня третий номер. И я был полностью с ним согласен. Действительно, вохровцы похожи на мух, только с черными глазами. Только вот про Службу зачем так?
Присутствие ВОХР в здании Службы навевало тревожные мысли. Эти ребята так просто на людях не показываются. Значит, случилась не неприятность, а самая настоящая катастрофа.
– Милашка! Помнишь, мы два месяца назад на африканской пирамиде флаг водрузили? Повтори маневр.
Спецмашина подразделения 000, рыкнув для разгона, снесла центральные шлюзы Управления и, вгрызаясь гусеницами в мрамор лестничных маршей, стала карабкаться на пятьдесят второй этвж. Повороты ей давались с трудом, но по моему личному приказу Милашка не слишком церемонилась с перегородками.
Сотрудники подразделения, большинство из которых я знал с первых дней работы в Службе 000, приветливо махали руками и прижимались к уцелевшим стенам. Некоторые, из ветеранов, даже успевали запрыгнуть на подножку и переброситься парой фраз о житье-бытье.
Но у кого бы я ни спрашивал, что с Директором, все только недоуменно пожимали плечами. То же самое касалось и присутствия в здании ребят в черных контактных линзах. В Управлении царила полная неосведомленность.
Милашка остановилась лишь у кабинета Директора. Да и то, только потому, что обычные, без всякой электронной начинки двери преграждало оцепление из ВОХР. Суровые женщины в красных бронежилетках, на которых белой краской было выведено «ВОХР», вцепившись друг в друга, образовывали непроходимую и не проезжаемую линию обороны.
– Командор. Мы на месте. Парадный эскалатор спущен. Вас ждут представители ВОХР, – запыхавшиеся от быстрого подъема динамики слегка глотали окончания слов. Надо потом техникам сказать, чтобы поставили спецмашине дополнительные, воздушные фильтры.
– Спасибо, Милашка. Сообщи им, что я иду.
Вохровцы не любят ждать. И не ждут. Сами приходят. Но сегодня не их день. Потерпят. Пойду не спеша. Не нервничая. И не показывая вида, что волнуюсь.
Вохровцы не часто просят помощи у подразделения 000. Если уж быть совсем точным, то совсем не просят. У них у самих силенок хватает, чтобы справиться с любыми проблемами. Но уж если такое случилось, то и географические карты нам, спасателям, в планшеты.
