— Может балласт. А может гномики твои высоты боятся.
— Гномы не летают.
— Паласы тоже. Тем не менее перед нами свершается невозможное. Как думаешь, это на земле работать будет? Чур я первый. Первого Угробова прокачу. Чтоб знал, кому медали выдавать за доблестную службу.
Баобабова запихивает бинокль в косметичку, подтягивает ботфорты, вытягивает руку в сторону предположительно посадочной полосы для летающих сверхзвуковых паласов и, топорща до хруста мизинец, говорит:
— Вперед, отдел «Пи». Покройте свои погоны вечной славой.
Иногда молодые лейтенанты охотно подчиняются прапорщикам. Тем более, когда речь идет не только о безопасности родной планеты, но и вечной славе.
Стелется под ноги степь. Светит солнце. Ветер скользит по жилам. Я знаю, мы вернемся героями. Мы спасем Землю. Вселенную? Как же без нее?
Берем курс на высокий курган. Обычная осторожность диктует свои правила. Прежде чем брать преступника необходимо обследовать подходы-отходы. Не хотелось бы в самый последний момент увидеть спину негодяя, исчезающего в неизвестном направлении.
Холм прекрасный обзорный пункт. Все, как на ладони. Если присмотреться, за лесом видна точка окна. Большого количества летающих паласов не заметно. Очевидно девчонка с длинными ногами и холодной кожей пользуется единственным средством передвижения в данной местности.
А вот и сама посадочная полоса. Если точнее вытоптанный темный кусок земля. Так сказать, миниатюрный аэродром.
— А где же таинственный и страшный замок плохого парня? — крутит колесики бинокля Баобабова.
— А был ли замок?
Неподалеку от вытоптанной площадки виден только небольшой двухкомнатный шалаш.
— И это все?
Прапорщик Баобабова разочарована. Я тоже не в восторге. Глубоко в сердце теплилась надежда, что нас ждут хорошо укрепленные оборонительные сооружения. Полчища кровожадных врагов. Город инопланетян, в худшем случае. Где это все? Нет, и, похоже, не было.
— Подозрительная беспечность. Не верю я в тишину. Преступник, которого разыскивают две великие цивилизации, преспокойно живет в шалаше? Что-то здесь не так.
Машка в этом деле специалист с высокой степенью доверия. Богатая практика работы в самых элитных анти бандитских подразделениях дает Баобабовой право сомневаться в подозрительных ситуациях. И в самом деле — злодей или просмотрел возможность появления нежелательных гостей, или подготовился к этому неведомым нам пока способом.
— Скорее всего парень круглый беспечный дурак, не понимающий, что творит, — говорю мысли вслух. — Но дурак не станет уничтожать вселенную. Мозгов не хватит. Мы должны быть готовы к любым неожиданностям.
Прапорщик Баобабова кивает и, вырвав с корнем кусок дерна, черноземом рисует на теле грязные полосы. Если она считает, что такая косметика ей к лицу, то это ее право. Лично я не собираюсь мазаться чем попало.
— Ничего. Очень оригинально. Так и ходи. Какие предложения по захвату преступника?
Машка завершает наводить красоту и докладывает предварительный план действий:
— Заходим с двух сторон. Хорошо бы дождаться темноты, но времени нет. Придется работать под солнцем. Максимальная осторожность. Постоянно помнить, что в работе отдела «Пи» нет мелочей. Обращать внимание на каждую сломанную травинку, на любой след, оставленный насекомым. Оружие где?
Показываю приготовленную горелку, перочинный нож, подаренный мамой в честь окончания детского сада и привязанный к шее серебряный крест Баобабовой.
— Отлично. Тогда начинаем. Только об одном тебя прошу, Леша, обещай, что не станешь вступать с преступником в бесконечные разговоры о добре и зле. Горелкой по глазам, баллончиком по голове, ножичком под ребра, крестом в пупок. Повтори.
— Глаза, голова, ребра, пупок, — знал бы раньше, что Машка такая кровожадная, ни за что бы ни согласился с ней работать. Преступник, он может и преступник, но тоже живое существо. — Тыкать во все, что попадется.
— Верно. Главное, Лесик, не позволять ему колдовать. Иначе…
Мария красноречиво показывает, что происходит с не слишком расторопными и молодыми лейтенантами. Омерзительное зрелище. Похоже на курицу-гриль с лейтенантскими погонами.
— На всякий случай, — Мария заботливо поправляет серебряный крест. — Прощай, Лесик. Может статься, не увидимся больше. И знай, было чертовски приятно с тобой работать.
Прапорщик Баобабова отворачивается и, не оглядываясь, спускается с холма. Я провожаю ее, насколько хватает терпения. Вспоминаю, что мы забыли обсудить, что делать с мертвячкой в красном платке, но уже поздно. Мария далеко. Мелькает среди травы бритая голова, да блестят на солнце колечки на ушах.
Значит пора и мне заняться работой. Вселенная ждать не будет. Через час или мы их, или они нас всех. Третьего не дано.
Первую половину пути иду согнувшись. Трава в этих местах уродилась сочная и высокая. Жалею о том, что согласился с Марией идти раздельно. Трудно быть героем в одиночестве. Или привык уже к плечу Баобабовой?
Вторую часть маршрута решаю преодолеть ползком. Высокая трава закончилась. Впереди кусок голой земли. Одинокие сухие стебли, да пожухлая трава. А в сердце разрастается тревога. Почему все так просто?
До шалаша метров сто. Если встать во весь рост, за десять-пятнадцать секунд добежать до логова преступников не проблема. Но нельзя. Скрытность, вот залог успеха.
Откуда ни возьмись, налетает легкий летний ветерок. В этом нет ничего странного, если бы не одна деталь. Ветерок упрямо дует в лицо. Он крепчает с каждой секундой, набирает силу. Бросает в лицо комья сухой травы, свистит в ушах. Еще несколько секунд и меня встречает ураган.
В скулу врезается кусок вырванной, с насиженного места, земли. Еще один. Прижимаюсь к желтой, стелющейся траве, в надежде переждать сильнейшие порывы. Но они все крепчают. С каждым мгновением увеличивают силу. Я уже чувствую, что меня, растопырившего руки и ноги, словно дохлого паука сносит назад, к холму, где мы простились с Баобабовой.
Пальцы впиваются в землю в надежде зацепиться. Но ни крепко вросшей травинки, ни вырытой степным зверем норки. Природа чужого мира против меня. Медленно, но верно перемещаюсь прочь от шалаша. Отступление превращается в непрерывное скольжение. Глотка забита ватным воздухом, глаза залеплены свистящим ветром. И я растерян. Я в ужасе.
И когда кажется, что я окончательно раздавлен, в темноте закрытых глаз возникает образ Баобабовой. Качает головой, словно укоряя за то, что не осталось в испуганном сердце желания бороться.
Нет, Маша. Я еще могу сражаться. За себя. За тебя. За Землю.
Выбрасываю навстречу бешеному ветру руку, впиваюсь всей пятерней глубоко в почву. Через крик, через вздутие мышц, с верой и надеждой загребаю второй рукой, цепко обнимая незнакомую землю. И от бешенства кричу. И на излете крика вгрызаюсь в землю зубами.
