В тумане проступила низкая темная тень: стена, преграждающая выход с поля. Хриплое сопение преследователя внезапно участилось: он тоже почувствовал, что конец близок.
Будь Халли повыше ростом, он бы не так вымотался; тогда он, возможно, перемахнул бы через стену и сумел выиграть еще несколько минут. А так даже и пытаться не стоило. Он привалился к каменной стене, выхватил из-за пояса мясницкий нож и развернулся, чтобы встретить врага лицом к лицу.
Воин бежал прямо на него, занеся меч вбок.
Халли с вызовом вскинул свой нож.
Он увидел бледное лицо, знакомую квадратную челюсть.
Рагнар Хаконссон с торжествующим воплем занес меч над головой Халли.
И так и не смог его опустить. Раздался звон металла о металл, в лицо Халли брызнули белые искры. Он нырнул вбок, ожидая смертельного удара, и теперь краем глаза увидел, что меч Рагнара скрестился с другим мечом и противники силятся передавить друг друга.
Халли метнулся вперед и пырнул Рагнара ножом в руку повыше локтя.
Раздался крик, полный боли. Рагнар отшатнулся, выронил меч. Глаза в темных прорезях шлема расширились от изумления. Он крикнул в туман:
Поблизости послышались ответные крики.
— Бери его меч! — приказал напряженный голос.
Халли обернулся. Он провел взглядом вдоль меча и поднял глаза на край стены, где сидела Ауд. Ее длинные волосы развевались по ветру.
— Ну, чего встал? Пошевеливайся! — скомандовала она. — Нам еще на гору подниматься!
Глава 28
Когда все герои погибли, а троввы были оттеснены в горы, жизнь в долине сделалась куда тише. Люди устали от старой вражды и хотели спокойного, мирного житья. Как только на горах были возведены курганы героев, их вдовы сошлись, чтобы обсудить создавшееся положение. Это был первый Совет законоговорителей, установивший законы, по которым мы живем и поныне. Кровная месть была запрещена, убийства заменены штрафами, и введены ежегодные Собрания.
Чтобы еще больше упрочить мир в долине, двенадцать молодых вдов взяли в мужья подходящих мужчин из других Домов, которые и стали первыми вершителями. Неизвестно, что сказали бы об этом новшестве Свейн и прочие герои, однако же система работала успешно. На протяжении двух поколений с кровной враждой было покончено, и ношение мечей в долине было запрещено.
На то, чтобы схватить меч, потребовалось не более секунды; на то, чтобы перескочить через стену и плюхнуться на утоптанную тропу, потребовалось еще столько же. Вокруг клубился густой туман; с поля доносились жалобные вопли Рагнара, к которым вскоре присоединились более низкие и гневные голоса. Халли с Ауд направились вверх по тропе. Бежать быстро они не могли: у Халли кружилась голова, и он почти выдохся. Ауд же немного прихрамывала.
— Ты что тут делаешь? — прохрипел Халли.
— Хватит болтать.
— Уходи… уходи отсюда!
— Заткнись.
— Для чего тебе в это влезать? Неправильно это. Говорил же я тебе, чтоб ты осталась…
— Ага, ну да, осталась там с Лейвом и всеми этими дураками, а тебя бросила тут одного, пока ты пытаешься спасти наши шкуры? Нет уж, спасибочки! — ядовито отрезала она. — Я лучше умру, чем жить так!
— Но там же троввы…
— Ничего, рискну.
— У тебя нога…
— Переживу.
Халли закусил губу. В порыве безоглядной отваги, что владела им, он не думал о том, чтобы выжить, но с Ауд быть таким беспечным нельзя. Он готов был остановиться и начать уговаривать ее, но позади уже слышалось пыхтение воинов, лезущих через стены, звон кольчуг, топот сапог. Он только сказал:
— Ауд, ну пожалуйста! Я просто обязан это сделать, но тебе-то зачем?
Он умолк, ожидая ответа. Ауд ничего не сказала.
— Ну как ты не понимаешь! — воскликнул Халли, и голос у него сорвался. — Я должен сделать это один! Потому что я обречен!
Ответом ему было невежливое фырканье.
— Я не хочу, чтобы ты была вместе со мной, когда явятся троввы!
— Ага, щас!
— Я… я не хочу, чтобы ты погибла вместе со мной.
Тонкие пальцы стиснули его руку без особой нежности. Девочка яростно прошипела ему в ухо:
— Ну так позаботься о том, чтобы мы выжили оба, вот и все!
Они поднимались все выше, в белую мглу. Внезапно неверный свет, льющийся сквозь туман, потух. Луна скрылась за облаками. Они отошли к краю тропы и продолжили путь на ощупь, касаясь рукой стены. Холодная сырость пробирала до костей.
— Как ты меня нашла? — задыхаясь, спросил Халли.
— Я знала, что ты побежишь к тропе: это же самый короткий путь. Выбралась из Дома через Южные ворота, прикинула, где ты можешь быть. Сперва я забрала слишком высоко, но потом услышала издали, как ты пыхтишь, и спустилась вниз, как раз вовремя. Ой, послушай!
Снизу, из темноты, донесся голос, похожий на волчий вой:
— Халли! На твоих руках — кровь моего сына! Я буду преследовать тебя вечно!
— Вечно необязательно, — пробормотал Халли себе под нос. — Но еще чуть-чуть не помешает…
— Подумать только, меня хотели выдать замуж за Рагнара! — буркнула Ауд. — У него удар как у женщины! Как ты думаешь, ты его убил?
— Да нет, пощекотал только.
Левая рука была в крови, она онемела и висела плетью. Рагнар Хаконссон трусил по тропе следом за отцом, а за ним — еще трое воинов. Луна исчезла; вокруг царила кромешная тьма. Они брели вперед, как слепые, подгоняемые яростью своего предводителя. Рагнар держал наготове длинный нож. Ему было страшно в темноте. Остальные нащупывали дорогу мечами. Каждые несколько секунд они по команде Хорда останавливались и прислушивались. И каждый раз впереди слышалось шарканье башмаков: их добыча никуда не делась.
Шедшие рядом с Рагнаром мужчины бранились и ворчали. Один сказал:
— И куда они прутся, понятия не имею! Еще немного, и они заберутся к самым курганам!
— Ну, тут-то мы их и схватим! — огрызнулся Рагнар. — Заткнись и шагай себе!
Капли крови капали с его рукава на землю, оставляя алый след.
Вперед и вверх, и так до бесконечности. Халли уже начало казаться, что подъем будет длиться вечно, что он родился на этой тропе и умрет на ней же. Все существование свелось к нескольким примитивным ощущениям: тьма, клубящаяся перед глазами; шарканье подошв по камням; такое же шарканье позади. Он слышал рядом дыхание Ауд, ощущал пульсирующую боль в плече. Меч, который он тащил, оттягивал ему здоровую руку. Его начинало шатать от напряжения.
И с каждым шагом в нем нарастал страх. Поначалу он был слабый и почти не чувствовался за физической усталостью. Но мало-помалу страх рос и креп, наполнял отяжелевшие руки и ноги, хватал за горло. Вчерашние отметины на шее горели и чесались; глаза до боли вглядывались в темную пустоту. Где-то поблизости возвышались курганы, а за ними — за ними поджидал подземный ужас. Халли вслушивался в окутывающее их туманное безмолвие. Все его чувства были напряжены до предела: сейчас, вот-вот… Должно быть, так чувствовал себя Свейн в ту роковую ночь, стоя на Скале, ничего не слыша, но каждую секунду ожидая нападения.
