– Ты меня еще не поблагодарила, – Лешка наклонился над ней и добавил тише: – я же немного помог тебе принять верное решение.
– Ну конечно, верное… – Таня запнулась, не в силах отвести взгляд от черных глаз, на дне которых вдруг заплескались знакомые озорные искорки.
– Лешка, не надо, – предупреждающе произнесла она. – Мы же друзья…
– Конечно, друзья, – кивнул Лешка, не отрывая взгляда от ее губ, – сейчас докажу…
Он вдруг закрыл глаза и прижался щекой, после ласково ухватил за ухо и тогда уже скользнул к губам.
И целовал ее губы так нежно, будто пробовал на вкус любимое мороженое: сначала нижнюю, а потом долго-долго верхнюю. Мягко прижав за плечи, приник настойчивее, и Таня сдалась окончательно: ответила ему не менее горячо, обвила шею руками и легко заскользила ноготками по его шее.
Будь что будет, а уж поцелуй они точно заслужили.
К сожалению, не все так считали.
– Прекрасно. – Раздался спокойный высокомерный голос. – Я ловлю опасную преступницу, а он с ней развлекается.
Лешка мгновенно откатился в сторону, и они с Таней одновременно вскочили на ноги: красные, взъерошенные, перепуганные.
– Папа, она не виновата!
– Позволь мне об этом судить. – Вордак холодно взглянул на сына. – Ружена лежит в беспамятстве после ее… иллюзии.
– Да я просто заставила ее выпить настойку, – запальчиво возразила девушка, – которую она мне же предлагала! Ма… малефикарум…
– Вы применили запретные чары. – Отец Лешки оглядел девушку с головы до ног и вдруг вперился гневным взглядом в ее левое плечо. – И будете за это наказаны! Оба, черт тебя подери…
Тогда Таня сообразила, что Вордак разглядел под рубашкой прабабкин браслет.
– Алексей?! – прорычал он и обернулся к сыну. Девушка поняла, что больше не может медлить: корона легко скользнула в руки.
– Какой Алексей? – мягко произнесла она. – Это часы, итальянские, напольные. Ружена Мильтова, любовь ваша, подарила вам. Хотела сделать сюрприз, а вы нашли. Ой, как нехорошо…
Перед глазами возникли и поплыли в разные стороны серо-серебристые кольца, и зазмеились между ними длинные черные стрелки – начала твориться иллюзия.
Лешка во все глаза наблюдал за тем, как его отец с глупой улыбкой ощупал его за подбородок и плечи, сказав при этом «хороший корпус», и глубоко вздохнул.
– Ой, а где же пояс, на месте ли? – неожиданно произнесла Таня. – Надо проверить.
Вордак послушно расстегнул пиджак, вытащил рубашку и продемонстрировал свой массивный золотой пояс, обернутый вокруг талии в несколько раз.
– Всегда хотела иметь такой пояс, – пропела Таня, – подарите мне его?
– Жалко, – честно сказал Вордак. – Но как скажете.
– Таня, перестань, – вмешался Лешка, – ты заходишь слишком далеко…
– Неправда, – не оборачиваясь, откликнулась Таня. – Тем более я передарю его тебе… а ты спрячешь… идет?
– Он сможет прочитать про это в моих мыслечувствах. – Лешка хмыкнул. – Но вообще, немного побыть без пояса ему пойдет на пользу.
– Что-то мне нехорошо, – жалобно протянул старший Вордак, протяжно вздохнул и опустился на пол.
– Да, никогда я не видел отца таким покорным, – задумчиво произнес Лешка. – Тань, он тебе этого не простит.
– У меня нет другого выхода, сам знаешь. Да ты не переживай – иллюзия рассеется за несколько минут…
– Я за тебя волнуюсь больше, улетай быстрей.
– Ненадолго это. – Таня медлила, чувствуя себя неловко за старшего Вордака. – С ним все будет в порядке.
– Знаю… – Лешка опустился на корточки перед отцом и повторил: – Прошу тебя, улетай. И поскорее.
Девушка вскочила на подоконник. Ей было обидно, что Лешка даже не спрашивает, куда она направляется. Конечно, она бы и не сообщила этого, но все же…
– Ладно, как скажешь.
– Не забудь, что Лютогор тоже не мешкает… Я точно знаю, что он стережет озеро Несамовите. Разберись с Венцом как можно быстрее.
– За это не переживай. – Таня вздохнула, распахнула створки и запрыгнула на подоконник. Венец вновь сверкал у нее на голове. – Прощай тогда.
– Знаешь, – внезапно произнес Лешка у нее за спиной, – иногда мне кажется, ты сама стала немножко… злая.
– Неправда. – Таня не выдержала и обернулась. – Это вы все меня вынуждаете такой быть.
– Подожди! – Видя, что она собирается исчезнуть, Лешка встал. – Еще одно… у меня скоро день рожденья… через неделю.
– Да? – Таня неловко потопталась на месте. – Я тебя поздравляю тогда…
– Заранее? – Тут же скривился чертик. – Ну спасибо…
– Я не знаю, где буду через неделю.
– Папа устроит праздник, все-таки двадцать лет, – продолжил Лешка, отводя глаза. – Понимаешь, будет много гостей, и защиту с дома снимут… Все будут заняты. Ты могла бы прийти. Тайно, конечно…
– Ты с ума сошел? – округлила глаза девушка. – Твой отец после этого, – она указала пальцем на старшего Вордака, в недоумении хмурившего лоб, – если увидит меня…
– Я бы очень хотел. – Лешка смутился, но посмотрел ей прямо в глаза. – И очень бы этого ждал. Чтобы ты пришла.
– Извини, но я не смогу… – Таня опустила глаза, – я уже буду далеко…
– Ладно, я понимаю… Забудь.
– Правда?
– Да, честно. – Лешка вздохнул. – Уходи. Мне надо отца в порядок привести после твоих… фокусов. – Он улыбнулся, но как-то вымученно.
– Ну прощай тогда…
И девушка исчезла.
– Что-то не так, что-то не так, – тут же забормотал старший Вордак и часто заморгал глазами. – Не так что-то…
Лешка подошел к лестнице, взобрался на самый верх и дернул какой-то мешочек, привязанный за ниточку к одной из балок. Потом вытащил маленький черный флакончик и вернул мешочек на место.
– «Антииллюзион» ему поможет, – пробормотал он. – А вот кто мне потом поможет – неизвестно…
Глава 5ИДЕЯ
Однокомнатная квартирка на проспекте Свободы оказалась на редкость чистой и ухоженной: когда Таня пришла по названному таинственным голосом адресу, ее ожидали. Хозяин – худой насупленный старичок, тут же отдал ей ключи и удалился, так и не сказав ни слова. Небольшая приятная гостиная, она же спальня: возле телевизора – два плетеных кресла и стеклянный столик с овальной столешницей. У стены – огромная кровать, застеленная рыжим атласным покрывалом, и миниатюрный трельяж с пуфиком, на окнах – мягкие кофейные шторы с кистями и в довершение на высоком потолке – золоченая люстра с каскадом хрустальных капель.
Но главное – окна выходили на большую старинную площадь, прямо к зданию уже знакомого девушке оперного театра, украшенного красивыми каменными скульптурами.
