Помимо германских диверсантов, как мы знаем, в Тулоне было полным-полно революционеров всех мастей. Несомненно, были там и представители пораженческих партий. Недовольство матросов порядками, установленными командиром корабля Ивановым-Тринадцатым на борту, привело к тому, что они почти открыто стали угрожать офицерам расправой. Последние особого внимания на такие случаи не обращали, считая это пьяным бахвальством И зря! Как известно, человек в порыве ненависти готов порой к самым крайним мерам
Любопытно, что в декабре 1948 года в Центральный военно-морской архив ВМФ неожиданно пришло письмо от жителя Пятигорска ПЛ1 Ляпкова. Это был тот самый Ляпков, который в свое время давал показания на следствии в Тулоне в 1916 году и которому германские агенты якобы предлагали 40 тысяч франков за взрыв крейсера. В своем письме бывший аскольдовец обращался с просьбой дать ему справку о прохождении службы на флоте. Помимо просьбы, в своем письме он написал следующее: «Во Франции, в Тулоне мы пробыли 11 месяцев… сделали восстание на крейсере «Аскольд». Нас изловили 8 человек». О своей версии 1916 года он на этот раз не проронил ни единого слова: ни о германских агентах, ни о 40 тысячах. Начальник архива немедленно отправил в Пятигорск письмо с просьбой более подробно изложить тулонские события. Ляпков на просьбу откликнулся. Во втором письме он написал следующее: «Начальство (в Тулоне) вело разгульную жизнь на глазах команды. Не найдя виновников в хищении (трех) винтовок, начальство еще хуже стало обращаться с командой, били по щекам, арестовывали. И в одну из попоек офицерства комендор Бирюков решил взорвать пороховой погреб близ офицерской кают-компании, но это ему не удалось. Он взорвал один 75-мм патрон, а пороховой погреб остался невредим. Этот (Бирюков) был мой друг, и я об этом (готовящемся взрыве) знал..» Вот так!
Разумеется, показания Ляпкова 1948 года полностью противоречат его же показаниям 1916 года. Но почему? Возможно, старый аскольдовец вполне сознательно решил героизировать свою флотскую молодость. Не секрет, что к старым революционерам относились при советской власти особо внимательно, это обеспечивало и повышенную пенсию, и многие другие льготы (санатории, продпайки и т. д.). Это особенно было важно в голодном послевоенном 1948 году. Однако не исключено, что Ляпков, который сам в 1916 году избежал расстрела, писал чистосердечную правду. Он был участником безрассудно безжалостного заговора, в случае успеха которого должна была погибнуть большая часть команды во имя сведения личных счетов.
Старший офицер крейсера, капитан 2-го ранга Быстро-умов считал, что взрыв на «Аскольде» — результат деятельности партии «пораженцев». В подтверждение он ссылался на письмо Ждан-Пушкина (лейтенанта французской армии и поручика запаса русской армии) командиру крейсера Иванову и лейтенанту Смирнову. В письме тот сообщал, что в Париже некие патриотично настроенные революционеры протестовали против пропаганды «пораженцев» среди матросов «Аскольда».
В апреле 1917 года, когда крейсер стоял в Англии, гардемарин Ф. В. Эрике при встрече с капитаном 2-го ранга Быстроумовым упомянул, что социалист И.М. Майский (политэмигрант, а затем советский посол в Англии, академик), приезжавший на «Аскольд» в апреле и читавший лекции, определенно говорил, что взрыв на «Аскольде» в 1916 году — это результат ленинской пропаганды. Может, все обстояло именно так, а может, хитрый Майский просто решил занести в заслугу своей партии весьма выгодный с точки зрения революционной пропаганды «тулонский инцидент».
Разумеется, и большевики, и левые эсеры могли организовать взрыв «Аскольда». Но, спрашивается, зачем? Никакого влияния на нагнетание революционной обстановки в России взрыв крейсера в далеком Тулоне не имел бы, как не имели таинственный взрыв крейсера «Пересвет» в Средиземном море и бездарная гибель крейсера «Жемчуг» в далеком никому не ведомом Пенанге. Другое дело, если бы крейсер был взорван в России в крупном порту, на виду тысяч соотечественников. Взрывать просто так, чтобы «потренироваться» и навербовать несколько десятков прореволюционно настроенных матросов? Но революционные матросы без корабля в 1916 году никому не были нужны, так же как никому не были нужны в 1905 году не менее революционные потемкинцы после сдачи своего броненосца властям Румынии.
Можно осторожно предположить, что могло иметь место некое «диверсионное содружество» германских агентов и революционеров-пораженцев. Это вполне возможно, так как именно в это время уже шли интенсивные переговоры Ленина и Парвуса о финансировании деятельности пораженческих партий по подготовке революционных выступлений в российской армии и на флоте. С этой точки зрения «Аскольд» представлял, разумеется, не лучший вариант. Но, организовав на нем успешную диверсию, пораженцы могли этим наглядно продемонстрировать германской разведке свои возможности и добиться увеличения собственного финансирования. Ленин, как известно, был большим мастером компромиссов. Однако ни малейших доказательств в пользу этой версии нет, а потому все это лишь «замки, возведенные на песке».
Поэтому данную версию, видимо, следует охарактеризовать так; вполне возможно, но не слишком вероятно.
Несколько более вероятно может выглядеть предположение, что взрыв пыталась организовать группа анархиствующих матросов из хулиганских побуждений. Именно так, порой совершенно беспричинно, будут убивать своих офицеров матросы на Балтике в феврале 1917 года. Обиженные на офицеров матросы вполне могли попытать отомстить им именно таким, изуверским способом. Это вполне соотносится с письмами Ляпкова, который, несмотря на революционную риторику, признает, что его друг Бирюков просто решил отомстить обидевшим его офицерам, но это у него не получилось.
Раздражение матросов вызывали немецкие фамилии офицеров корабля — Петерсена, Ландсберга, Ланга. Их считали германофилами и чуть ли не немецкими шпионами. Лейтенант Ланг, к примеру, прибыл на «Аскольд» уже после расстрела. Тем не менее уже через несколько месяцев (сразу после Февральской революции) команда потребовала его списания с корабля в числе других офицеров.
Поэтому предположение о попытке мести со стороны одного или нескольких матросов кажутся автору более вероятным, чем козни таинственных революционеров-пораженцев.
ВЕРСИЯ № 3 ОФИЦЕРСКАЯ ПРОВОКАЦИЯ
Суть данной версии такова: боясь связей матросов с русскими политическими эмигрантами и роста революционных настроений, офицеры стали следить за командой, вербуя осведомителей из кондукторов и штрафованных. Чтобы найти повод для расправы над матросами, в ход были якобы пущены провокации. По указанию старшего офицера капитана 2-го ранга Быстроумова кондуктор И. И. Борисов тайно вынес и спрятал на берегу две винтовки. В пропаже обвинили команду. Но вскоре винтовки нашлись, и провокация провалилась. Тогда Быстроумов и кондуктор Мухин подготовили и с помощью провокатора устроили взрыв в патроне в артиллерийском погребе. Некоторые члены кают-компании знали о взрыве и с явным удовлетворением встретили известие о нем Во время следствия офицеры, угрожая оружием, требовали нужные показания. Одним из оснований для обвинения стали показания матроса-доносчика Пивинского. Никаких серьезных улик против обвиняемых не было. Расстрел четырех невинно осужденных матросов — кровавое преступление реакционного офицерства против революционных моряков.
