Она одна в той комнате наверху, и только Колли в целом свете знает, что она там и для чего она туда пришла. Он замер, как зверь, готовый к броску.
Бог свидетель, он немало вынес за последние недели. Не из железа же он сделан, он не вытерпит, чтобы Престон овладел Лейни у него под носом. Он поднимется туда и отведет ее в теткин дом, даже если для этого ему придется ее связать. Эту ночь она не проведет в «Магнолии».
Поднимаясь по лестнице, он думал о том, что ведет его инстинкт самосохранения. С каждой ступенькой его сердце билось все сильнее. Он прошел по коридору к дальней двери и постучал.
Тишина. Он постучал еще раз.
– Лейни.
Несомненно, она слышит его. И тем не менее до него не доносится никаких звуков, только автомобиль проехал где-то вдали, да глухо гудит вентилятор на окне.
Он отодвинул штору и прижался к стеклянной двери, стараясь заглянуть в комнату. Разглядеть он смог только световое пятно. Что это может быть?
Свеча на столике возле кровати. Она освещает совсем немного, и все же этого достаточно…
Дыхание Колли замерло.
Ее грудь. Безупречной формы. Обнаженная.
С шумом он вдохнул воздух, с трудом расправил плечи. Колли закрыл глаза, но продолжал видеть ее грудь кремового цвета, освещенную слабым пламенем свечи.
Неожиданно он понял, что она спит. Как может женщина заснуть, когда она ждет мужчину? Как могло ей прийти в голову дожидаться Престона в костюме Евы?
– Нет!
Кому он сказал это, да еще вслух? Ей? Себе? Собственной плоти? Или своему… желанию?
Бессознательно, как в полусне, Колли сбросил ботинки. Двигался он словно марионетка, которой управляет воля кукловода.
Зачем-то он нагнулся, взял ботинки, поставил их у порога, а выпрямившись, ощутил, что чем-то перепачкал руку, и вытер ее о штанину. По всей видимости, он все-таки ступил во влажный цемент.
А потом он повернул дверную ручку.
Дверь не поддалась, и тут Колли понял, что она заперта изнутри, а у него нет ключа. Наверное, у Престона ключ есть. Он зарычал от ярости и, не сознавая, что делает, нажал на дверное стекло. Совершенно неожиданно оно подалось, Колли осторожно вынул его и ступил внутрь.
Теперь они были в комнате вдвоем. Он и она.
Он аккуратно вставил стекло на место и стоял, тяжело дыша, и ждал, что она проснется, закричит, прикажет ему уйти.
Но она по-прежнему сладко спала.
– Лейни.
Он умолял. Если она сейчас проснется, к нему вернется рассудок. Он стряхнет с себя наваждение и уйдет.
Звук его шагов скрыло жужжание вентилятора. А свеча как будто разгорелась, или глаза его привыкли к мраку. Так или иначе, его взору открылись новые сокровища.
Она лежала на спине. Голову Лейни повернула набок, так что Колли видел только ее профиль и изящную длинную шею. Темные шелковистые волосы разметались по подушке. Покрывало ее только полотенце, но и то, что он мог видеть, сводило Колли с ума.
Гладкие загорелые руки. Плоский живот. Линии ее ног уходили в темноту. Одна грудь скрыта от эфемерного света свечи, другая освещена.
Колли не смог бы оторвать взгляда, даже если бы речь шла о его жизни. Он умер бы на месте и все-таки смотрел бы до последнего вздоха.
Он протянул руку, рука дрожала. Внезапным порывистым движением он погасил свечу. Осталась только темнота. И еще она и он, одни. Никто их не увидит.
Последним сверхчеловеческим усилием воли он тряхнул спинку кровати.
– Лейни.
Собственный голос показался ему незнакомым. Наверное, из-за того, что дрожал от страсти.
Что-то со стуком упало с кровати. Колли нагнулся и нащупал – бутылку. Содержимое лилось ему на руки. Джин.
Он не знал, сколько обжигающей жидкости она приняла внутрь и сколько пролилось на пол. Но теперь он чувствовал отчетливый запах алкоголя, смешивавшийся с ароматом, исходившим от ее волос.
Резким движением он поставил бутылку на столик. Приступ гнева только подстегнул его желание. Раньше Лейни не пила спиртного. А теперь она пришла в эту комнату и напилась до бесчувствия – вот что с ней сделало нынешнее лето.
Его Лейни, нагая и пьяная, лежит на кровати в ожидании самца.
Он сознательно распалял в себе злобу и даже отвращение, но похоть была сильнее его и его воли.
Сейчас он разбудит ее, вот и все.
Его пальцы тронули то место на ее груди, куда падал луч луны. Слишком темно. Он ничего не видел. Зато слышать он мог – собственное тяжелое дыхание. И думать мог: нельзя этого делать. И чувствовать мог. О да, чувствовать он мог! У нее теплая упругая кожа, и сосок мгновенно затвердел под его пальцами.
Она ждала другого, напомнила ему его совесть. И спит она так крепко, что даже не узнает о приходе Колли.
Она не узнает, кто стоял над ней и умирал от того, что ему не суждено быть с нею.
А потом желание овладело им, и он без борьбы уступил.
Он займет место Престона. На одну безумную ночь он станет ее любовником.
И он им стал.
Милосердная память отпустила его наконец, и он оказался опять возле «Магнолии» ярким солнечным утром.
И она была здесь, а Уэй и другие усердно старались взломать замурованную дверь погреба.
Мир обрушился на него вместе с сознанием непоправимой вины.
Боже, прости меня, и ты, Лейни, тоже. Пожалуйста, прости.
Глава 19
Лейни услышала крик, но слов не разобрала. Кричал мужчина. Джеймс Ролинс.
Почему он кричал? Наверное, от радости, что в подвале нет его сына.
А потом – голоса, тысячи голосов вокруг. Подошел шериф Роберсон и сказал Уэю:
– Мы нашли его. Ты был прав.
– Что? – шепнули онемевшие губы Лейни.
– Лейни, послушай меня.
Голос ее кузена звучал твердо, но в нем слышались тревожные нотки. Ноги ее подкосились, и Уэй подхватил ее. Небо, только что такое голубое, сделалось красным, потом черным. Уэй сильно встряхнул ее за плечи.
Он не успел ответить на вопросы, готовые сорваться с ее губ, когда раздался новый крик. Теперь слова были явственно слышны.
– Пистолет! Уэй, взгляни, здесь пистолет!
Уэй отпустил Лейни и опрометью бросился к погребу.
Лейни не видела полицейских, копошившихся возле погреба. Зато она увидела, как с бокового крыльца дома Оливии выходит Сюзан. Великанша подошла к Деборе и взяла ее под руку.
