— Разве? — изумленно переспросил он.
— Вы обманули моих слуг. Когда они узнают, что вы — не сэр Дункан де Ваэр…
— А как они это узнают?
Раскованность этого мужчины была потрясающей. Она прижала пальцами пульсирующие виски.
— Вы не можете продолжать изображать из себя человека знатного происхождения, когда вы…
Он озабоченно нахмурился.
— В моем представлении вы обнаружили изъяны?
Она застонала.
— Ваше представление… оно…
— Не соответствует стандартам знатности? — уныло поинтересовался он.
— Нет, — растерявшись, ответила Лине. — Я хотела сказать, да, но…
— Но ваши слуги могут что-либо заподозрить, — предположил он.
— Нет, это все не то, — нахмурившись, ответила она. — Они убеждены. Они полностью убеждены.
— Ага. Мне кажется, я понимаю. Вы боитесь, что можете выдать меня, поскольку это вы неубедительны. Вы не обладаете должным опытом в купании нобилей, а? — с довольной улыбкой сказал Дункан. — Вот в чем дело, не так ли? Вы не желаете выказывать свое невежество.
Лине смотрела на него так, словно он только что свалился с луны. Неужели кто-то еще мог столь превратно истолковать ее слова?
— Тогда это должно быть для вас познавательно, — жизнерадостно заключил он. — Я десятки раз видел, как знатные господа принимают ванну. Я с радостью проинструктирую вас.
Ни за что на свете Лине не смогла бы понять, как удалось цыгану уговорить ее, но уже полчаса спустя одежда цыгана была переброшена через ширму, а она выжимала мокрую льняную ткань и терла ему спину, словно он был самим королем.
После того как у нее иссяк запас ругательств, которые она бормотала себе под нос, Лине, по его приказанию, принялась поливать водой из ладоней его широкие плечи, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на его поведение хозяина и не смотреть на то, что покрывала вода.
Дункан подался вперед, чтобы Лине смогла вымыть ему спину, демонстрируя ей свой мускулистый торс. Когда он напрягал мышцы, они казались твердыми и прочными, как ветви дуба. Она вспомнила, каковы эти мышцы на ощупь, когда она даже вполовину не могла охватить его мускулы на руках.
Внезапно у нее ослабели колени, а сердце бешено забилось. Она глубоко вздохнула и, чтобы прояснить мысли, принялась намыливать Дункану голову, яростно работая руками, надеясь развеять свои неуместные мечты и беспрестанно бормоча жалобы на то, каким испорченным ребенком он оказался.
Цыган чувственно вздохнул.
— Да, пожалуй, мне стоит более серьезно отнестись к вашему предложению о женитьбе, Лине. Я бы не отказался принимать такую ванну каждый день.
Лине не смогла бы сказать, что послужило причиной раздражения — то ли его насмешливое упоминание о том, что она предложила ему провести остаток дней вместе, то ли тот факт, что ее собственное тело предало ее, но с нее было достаточно. Она сжала кулаки. И прежде чем успела сообразить, что делает, потянулась одной из намыленных рук за ведром с холодной водой и без предупреждения вылила его на голову Дункану.
Он чуть не задохнулся от неожиданности. Ведро с грохотом упало на пол, и Лине попятилась. Цыган вздрогнул и встряхнул головой так, как это делает волк, выходящий из воды. Затем он повернулся и так же по-волчьи уставился на нее.
— Маргарет, — прошептала Лине, а затем приготовилась прокричать то же во весь голос.
Он, не мигая, смотрел на нее.
— Вы действительно хотите, чтобы Маргарет узнала о том, что вы только что сделали с сэром Дунканом де Ваэром?
— Вероятно, это была… случайность.
Он улыбнулся ее оправданию.
— Да, никогда невозможно узнать заранее, что может случиться во время принятия ванны, верно?
С этими словами он, обнаженный, поднялся из ванны во всей своей красоте, и несколько мгновений в комнате слышны были только звуки капель воды, падающих с его тела в ванну.
Глава 20
Цыган шагнул из ванны. Лине попятилась дальше, наткнувшись на ширму. Он возвышался над ней, тело его было сильным, смуглым и откровенно притягивающим. Он сделал еще шаг как раз вовремя, чтобы удержать ее за плечо, не дав, таким образом, перевернуть ширму и упасть.
Она стала вырываться, осыпая его негромкими проклятиями и стараясь отцепить его пальцы. Дункан наклонился к ней, и она отпрянула, заметив озорной блеск в его глазах. Свободной рукой он подхватил льняное полотенце с края ванны, сунул его в ведро с холодной водой и поднес поближе. Глаза Лине расширились, когда она поняла, что он собирается сделать.
Ледяная вода тоненькой струйкой стекала ей за шиворот. Она завизжала. Потом он сжал кулак, и водопад ледяной воды обрушился ей на грудь. Она вздрогнула, как от холода, так и от его поступка.
Он прищелкнул языком.
— Еще одна случайность, — пробормотал он, бросая полотенце на стул, и с безразличным видом уставился на ее грудь.
Лине тяжело дышала. Ее сорочка промокла насквозь. Мокрая ткань плотно прилипла к груди. Она почувствовала, как затвердели ее соски, протестуя против прикосновения холодной воды. И вдруг грубиян отпустил ее руку и отступил назад, чтобы полюбоваться открывшимся видом.
Лине не собиралась сдаваться так легко. Она подхватила с пола второе ведро и, прежде чем цыган успел уклониться, выплеснула воду прямо в его самодовольную физиономию.
Ухмылка исчезла.
— Ах ты, маленькая ведьма, — отплевываясь, проговорил он.
Ведро громко стукнуло о пол, и Лине прижала руки ко рту, уверенная, что Маргарет прибежит на шум в любую минуту. Он быстро перехватил ее запястье, крепко стиснув его, и отбросил со лба мокрые волосы, забрызгав при этом и ее.
— Ну что, война? — прорычал он.
Вместо ответа Лине подхватила со стула мокрое покрывало и хлестнула Дункана по груди, но оно на мгновение прилипло, а потом упало на пол. Его хватка ослабла, и она легко вырвалась, отскочив за ванну.
Еще никогда Дункан не получал большего удовольствия, не считая той поры, когда они с Холденом еще мальчишками напустили лягушек в светелку леди Алисы. Он наслаждался от души. В мокрой сорочке Лине походила на сирену с обнаженной грудью, которая вышла из воды, а на уме у нее не было ничего иного, кроме шалостей и проказ. Ее зеленые глаза сверкали.
Дункан уверенно приблизился к ней. Она слегка попятилась, но ее глаза говорили, что, пока между ними ванна, Лине была уверена, что он ее не достанет. Долгое время он молча смотрел на нее. Потом губы его изогнулись в таинственной улыбке.
Великий Боже, он обожал ее. Это была именно та женщина, которую он хотел в жены. Эта мысль согрела его до глубины души. Он смотрел, как в волнении поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию, как быстро бьется жилка пульса у нее на шее. И он ничуть не сомневался в верности своего решения. Это была женщина, которая останется рядом с ним до конца жизни, женщина, которая осмелилась бросить оскорбления в лицо морскому пирату, женщина, которую можно было научить доить корову, женщина, которая подходила ему, словно тщательно подогнанная кольчуга, женщина, которая противостояла ему возле ванной так, словно это было поле боя.
