— Я уже сказал, чтобы голограмма двигалась, нужен не один проектор, а минимум два, — объяснил он. — В спальне у вас их два. Еще два спрятаны на деревьях в саду. Я думаю, вы видели ее где-то возле скамейки.
— Да, — подтвердил я. — Там.
— Пять сверхмощных проекторов, — это круто, — уважительно признал Вадим. — А еще тут имеется неплохой звуковой динамик, но это так, ерунда… В вашем доме можно открывать магический салон.
Минуту мы молчали.
— Я помню ощущение холода, — сказал я, нарушая молчание. — Или мне это мерещилось?
— Ничего вам не мерещилось, — ответил Вадим. Достал из кармана еще один пульт и объяснил:
— Кондиционеры. Маленькие, компактные, очень мощные. Выдают температуру до минус пяти, плюс навороты, типа порывов ветра, сквозняка, и тому подобное. Кондишенов в доме два. В спальне и здесь. Еще один зарыт в саду под скамейкой. Все было устроено таким образом, чтобы видеть голограмму вы могли только в трех местах: в кабинете, в спальне и в саду. В других местах она не появлялась?
— Не появлялась, — подтвердил я тупо.
— Вообще-то эффектно придумано, — похвалил Вадим одобрительным отстраненным тоном профессионала. — Появляется привидение, причем, изображение объемное, убедительное… Приносит с собой потусторонний холодный воздух и говорит таким же потусторонним шелестящим голосом…
Он уселся в мое рабочее кресло, разложил пульты на столе, по очереди поколдовал над каждым из них.
В комнате стало холодно. Взметнулась и затрепетала, как стяг, занавеска у окна, до этого пребывавшая в ленивой неподвижности, с треском захлопнулась дверь кабинета.
Я оглянулся.
Сандра стояла там же, где всегда: справа от входа. Она смотрела не на меня, а на Вадима, сидевшего за столом. Над нашими головами поплыл тихий змеиный шепот:
— Иди ко мне…
— Эффектно! — повторил Вадим восхищенным тоном.
Тут в комнате раздался непонятный хруст, и все посмотрели на меня. Я очнулся и понял, что хрустят костяшки моих пальцев, стиснутых так, что руки стали белыми.
Вадим смутился, быстро схватился за пульт.
Сандра исчезла, холод развеялся, занавеска лениво опустилась вниз и застыла.
— Эффектно, — подтвердил я деревянным голосом.
Повернулся и на негнущихся ногах покинул дом.
Прошелся по саду, дошел до моей любимой яблони и уселся на скамейку. Внутри меня царила пустота.
Егор выскочил из дома следом за мной, тревожно огляделся. Заметил меня и тут же принял небрежный вид. Сунул руки в карманы, не спеша, направился ко мне, словно прогуливался.
Подошел, прислонился плечом к дереву и стал смотреть на меня своими пиратскими черными глазами. Выражение его лица было непроницаемым.
— Откуда все это? — спросил я, имея в виду технику.
— «Иллюзион», — ответил Егор, правильно истолковав мой вопрос. — Знаешь, что это такое?
Я порылся в памяти.
— По-моему, раньше так назывались многие кинотеатры.
— Это не кинотеатр, — поправил Егор. — Это название фирмы, созданной для развлечения богатых.
— Как это? — не понял я.
— Элементарно! — ответил Егор, пожимая плечами.
Он оторвался от дерева, подошел ко мне и сел рядом.
— Богатенькие тоже люди, им хочется не только плакать, но и немного поразвлечься. Например, одеться бомжом и отправиться собирать милостыню. У них даже конкурс такой есть, кто больше соберет. И призовая сумма в несколько десятков тысяч долларов… Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. — А техника зачем?
— Для розыгрышей, — ответил Егор. — Разыгрывают богатенькие друг друга. Любят они это дело. А фирма придумывает разные сценарии и предоставляет технику. Напрокат, разумеется…
— Ты считаешь, что этот сценарий придумала фирма? — спросил я.
Егор бросил на меня короткий сочувственный взгляд.
— Нет, — ответил он. — Конечно, нет. Это придумал человек, который хорошо знал историю твоей семьи. А так же твои страхи, фобии и некоторые особенности твоей психики.
Я кивнул.
— Воображение…
— Да, — подтвердил Егор. — Оно у тебя развито до болезненности. Другой человек не стал бы так обостренно реагировать на это спектакль. А ты повел себя так, как они рассчитывали.
Я мысленно отметил слово «они».
— А наркотик мне зачем давали? — спросил я. — Чтобы усилить впечатление?
— И для этого тоже, — согласился Егор. — Но главным образом для того… как бы выразиться помягче… В общем, если принимать этот препарат дней десять и при этом ничего не есть, то нагрузка на сердечную мышцу становится…
Он остановился, подбирая слова.
— Несовместимой с жизнью, — договорил я и усмехнулся. — Мне врач это говорил. Очень удивлялся, как это я не подох. Говорил, что мне нужно поставить памятник своей сердечной мышце.
Я низко опустил голову. У меня вдруг зачесались глаза.
— А пистолет зачем? — спросил я, незаметно вытирая щеку.
— Видишь ли, — ответил Егор, деликатно не замечая моих постыдных слез, — ты оказался чересчур живуч…
Я снова усмехнулся.
— Дождаться не могли, — сказал я горько.
— Не только, — ответил Егор. — Прокат этой техники стоит кучу денег. Две недели обошлись в пятнадцать тысяч долларов.
Я присвистнул.
— Да, — подтвердил Егор. — У них не хватало средств на дальнейшее представление. Отсюда и спешка. Кстати, откуда взялись эти пятнадцать тысяч, ты не знаешь?
— Знаю, — ответил я спокойно. — Я сам их дал. Ольга…
Тут я споткнулся, потому что называть убийц своими именами оказалось очень трудно.
— Ольга… попросила денег на новую машину. Пятнадцать тысяч.
Я помолчал и просто добавил:
— Я дал…
— Щедрый муж, — насмешливо похвалил меня Егор.
— Ты не понимаешь, — сказал я болезненным голосом. — Я не имел права ей отказать…
— Ну да! Чувство вины за свои походы налево, и тому подобное… Правда?
— Правда, — ответил я и повесил голову.
Несколько минут мы молчали.
— Откуда они взяли такие сильнодействующие лекарства? — спросил я, не поднимая головы. — Насколько я понимаю, они не выдаются даже по рецепту? По-моему, их распространяют в психиатрические больницы?
— Да, — подтвердил Егор. — А разве ты не знал, что до встречи с тобой твоя любовница работала медсестрой в психоневрологическом диспансере?
— Нет, — ответил я со стыдом. Я никогда не интересовался подробностями Сашкиной жизни. Когда мы познакомились, она работала продавщицей в аптечном киоске.
