Светоний повернулся и ушел в палатку. Теперь, когда восстание было подавлено, он впервые собирался выспаться.
Эпилог
Рим, дворец императора Нерона
Император побагровел от ярости.
— Хочу! — завопил он. — И сделаю то, что хочу! Пойми меня, философ. Император получит то, что хочет!
— То, что ты хочешь иметь, и то, что можешь получить, — разные вещи, — сказал Сенека. Он изо всех сил пытался сохранить спокойствие. Они часами обсуждали этот вопрос, и каждый раз, когда философ приводил очередной сокрушительный довод, Нерон снова начинал выть, биться в истерике и кричать, что ему безразлично мнение жителей Рима и Сената — он хочет лишь получить желаемое.
— Я должен получить то, что хочу, и если кто-нибудь попытается меня остановить, то лишится жизни! Я швырну их на арену ко львам, отправлю на галеры, и неважно, кто это будет! — Он повернулся к Сенеке и снова завопил: — Хочу!
— Цезарь, умоляю тебя понять. Юная Поппея очень мила, приятна и привлекательна. Она была твоей любовницей целых два года. Разве этого не достаточно? Укладывай ее и дальше в постель, бери с собой на виллу в Неаполе и катай на лодке. Делай все, что душе угодно. Но ты не можешь жениться на жене сенатора Отия! Скандал будет невероятным, а люди придут в ярость, особенно когда узнают, что она — иудейка. Ты же знаешь, как относятся сейчас горожане к иудеям и христианам.
— Но почему я не могу на ней жениться? — заверещал Нерон. — Я хочу жениться на Поппее.
— Ты уже женат на императрице Октавии.
— И что?
— То, что для женитьбы на Поппее тебе нужно сначала развести ее с сенатором Отием, а самому развестись с императрицей.
— И что?
— А то, что императрица Октавия — дочь бога Клавдия, сестра Британика, племянница Германика и праправнучка сестры Августа! Она самая уважаемая из римских женщин, она императрица Рима. Разведись с Октавией — и весь дворец с грохотом рухнет на твою голову. Люди этого не потерпят, Сенат не примет, армия не одобрит, Отий будет против, и, уж конечно, сама Октавия будет более чем против!
— Но я хочу жениться на Поппее!
— Тогда ты вынудишь армию восстать, и тебя ничто уже не защитит.
— У меня есть преторианская гвардия. Они все германцы, и они гроша ломаного не дадут за Октавию, Августа и всех остальных, но будут сражаться за своего императора.
Сенека уставился на Нерона в изумлении:
— Ты начнешь гражданскую войну?!
Нерон понял, что зашел слишком далеко, и пожал плечами. Его угрюмость подсказала Сенеке, что настаивать не стоит. Философу стало ясно, что император давно не владеет ситуацией. Наверное, именно в тот момент Сенека решил отойти от дел и переехать подальше от Рима.
Они сели, взмокшие, словно измученные гладиаторы, и пригубили вино.
— Смогу ли я когда-либо жениться на Поппее? — спокойно спросил Нерон.
«Да» означало бы немедленную смерть Октавии от яда, «нет» — его собственную. Сенека подумал и осторожно промолвил:
— Такое может случиться, но процесс будет очень долгим, цезарь. Тебе пришлось бы отправить сенатора Отия правителем в какую-нибудь далекую провинцию. Затем императрица Октавия должна захотеть развестись с тобой ради интересов империи. Она могла бы сказать Сенату, что не в состоянии дать тебе наследника, и потому извиняется перед народом Рима за свою ошибку. В ответ ты дал бы ей богатое содержание, деньги и виллу. Это стоило бы целого состояния, но лишь так можно предотвратить гражданскую войну. — Сенека подчеркнул последние слова, чтобы убедиться, что Нерон понял все последствия попытки отравить Октавию.
— Она не может дать наследника, потому что я никогда с ней не спал и не терплю даже ее вида. Она уродлива, толста и ужасна, — пробормотал Нерон.
— У тебя много молодых мужчин и женщин для удовлетворения желаний. Ты никогда не испытываешь недостатка в тех, кто хочет с тобой спать.
Их прервал стук в двери и тихое покашливание. В комнату вошел посланник. Он низко поклонился Нерону и передал Сенеке свиток.
Философ попросил у Нерона позволения развернуть свиток и, получив испрошенное, быстро прочитал известие, а затем положил его на стол, чтобы вернуться к проблемам Нерона и Поппеи.
Удивленный император спросил:
— О чем это послание?
Сенека передернул плечами и ответил:
— Просто сообщение от Гая Светония Паулина из Британии. Он подавил восстание бриттов.
— Восстание?
Сенека взял свиток и нашел один из отрывков:
— Светоний говорит, что, пока он воевал на западе со жрецами-друидами, какой-то из местных вождей по имени Боадицея поднялся и разрушил три наших города.
— Боадицея? Но ведь это женское имя.
— Да, — рассмеялся Сенека, — люди в Британии имеют обыкновение посылать на битвы своих женщин.
— А что случилось? — спросил император.
— Командующий встретился с ней и ее армией на поле боя и уничтожил. Он сообщает, что потерял четыреста солдат, а Боадицея — восемьдесят тысяч.
— Всего четыре сотни? — Нерон не мог поверить услышанному.
— Кажется, так, цезарь. Но не могли бы мы вернуться к более важному вопросу? О Поппее… Молю вас понять все опасности, которые несет империи ваше желание жениться на ней…
Устав от спора, Нерон поднялся и произнес:
— Хорошо. Я на время отложу мысли о женитьбе. Но не прекращу видеться с ней. Это понятно?
Сенека почтительно встал и, когда Нерон вышел из залы, с облегчением вздохнул.
Оставшись в одиночестве, он перечитал послание Светония и покачал головой. И без Британии у него хватало проблем, связанных с Германией и Арменией. Кроме того, была еще Сирия и, конечно же, Иудея.
Он покачал головой и подумал об отставке, о юге, где круглый год теплое море, о жизни вдалеке от пороков и интриг. Все это выглядело невыразимо заманчиво. Он уже сделал все, что смог. В Британии воцарился, наконец, мир, и он получит свои сорок миллионов сестерциев, да еще и десять процентов в придачу. С такими деньгами он проживет долгую и спокойную жизнь, посвятив себя своим занятиям, друзьям и собственным мыслям.
Да, отставка, похоже, была очень недурной идеей…
Благодарность
По словам Джона Донна, ни один автор не создает произведение исключительно из собственной головы. Особенно это верно в отношении тех писателей, которые «плавают в морях древней истории».
За свою «Королеву воинов» я хочу поблагодарить многих. Прежде всего, мою жену Еву, чей ум и суждения освещали каждую страницу; Лауру Цифелли, моего издателя в «Пингвине», чье острое видение и восприятие замечательны и неизменно меня вдохновляют. Благодарю также Алана Ланга, моего агента по международной книжной торговле из Принстона, штат Нью-Джерси, который всегда был мудрым и преданным другом.
