Книга Георгий Жуков. Последний довод короля - Алексей Исаев

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93

Однако личностные качества и профессиональные навыки полководца могут негативно влиять на его карьеру в мирное время. В отличие от ученого или литератора военачальник обладает умением повелевать и вполне может составить конкуренцию любому властителю. Со времен узурпации власти Наполеоном Бонапартом в результате переворота 18 брюмера, короли, президенты и генсеки настороженно следят за успехами своих полководцев, видя в них очевидных конкурентов в борьбе за власть. Бонапарт создал впечатляющий прецедент, и многие его коллеги по ремеслу в последующее столетие рисковали быть обвиненными в бонапартизме и желании узурпировать политическую власть. Поэтому вне зависимости от действительных устремлений к вершине власти успешный военачальник вызывает тревогу у власть предержащих. Именно в этом секрет послевоенных взлетов и падений маршала. Не признавать его заслуг было невозможно, но и держать в опасной близости от штурвала государственной машины побаивались.

Награды и звания, блестящая карьера Жукова в целом вызывали и вызывают жгучую зависть и сопутствующие зависти рассказы о «нечестно» полученных наградах. Однако, думается, мало кто захотел бы с ним поменяться, ближе познакомившись с тяжким крестом служения дарованному свыше таланту. В 1946 г. арестованный маршал авиации А. А. Новиков рассказывал на допросах:

«В тот же период времени Жуков в ряде бесед со мной говорил и о том, что правительство его не награждает за разработку и проведение операций под Сталинградом, Ленинградом и на Курской дуге. [466]

Жуков заявил, что, несмотря на блестящий успех этих операций, его до сих пор не наградили, в то время как командующие фронтов получили уже по нескольку наград. В этой связи Жуков высказался, что лучше пойти командующим фронтом, нежели быть представителем Ставки»{234}.

Такие мысли вряд ли были бы отражены на страницах «Воспоминаний и размышлений», маршал их держал при себе. Версия о сфабрикованности показаний также не просматривается. Новикову также не было смысла выдумывать такие сложные построения, а уж предположить космический полет фантазии у лубянских следователей и вовсе абсурдно. К тому же по большому счету никакого криминала в пересказанных Новиковым словах Жукова нет. Обвинения в шпионаже в пользу Японии и т.п. милые детали отсутствуют. Перед нами вещи, сказанные в минуту откровенности равному по своему положению военачальнику.

Мы видим, что для Жукова как человека его талант был тяжким грузом. Может быть, он действительно предпочел быть рядовым командующим армией или фронтом и хотя бы изредка получать передышки между операциями, а не мотаться на Ли-2 или поезде между возникающими то там то здесь проблемами и кризисами. Сплошь и рядом ему приходилось бросать дело, в которое уже были вложены интеллектуальные и физические силы, для которых были подобраны командные кадры и проверенные в боях соединения. Например, 13 июля 1943 г. вместо того, чтобы пожинать плоды успешно начавшейся операции «Кутузов» на Западном и Брянском фронтах, Жуков был направлен на только что переживший кризис Воронежский фронт. Никаких [467] громких успехов на обескровленном тяжелым оборонительным сражением фронте добиться было невозможно. Две танковые армии были превращены в развалины, стрелковые соединения понесли тяжелые потери. Но даже в этих условиях он смог титаническими усилиями подготовить операцию «Румянцев», в ходе которой, наконец, был успешно взят Харьков – город, приносивший Красной армии одни несчастья – предыдущие попытки его освобождения в мае 1942 г. и марте 1943 г. заканчивались катастрофами стратегического масштаба. В ноябре 1942 г., оставив реализацию плана контрнаступления под Сталинградом другим, он отвечает за подготовленный И. С. Коневым и М. А. Пуркаевым «Марс» и вынужден был наступать на грабли промахов в его планировании, которых сам он вряд ли бы допустил.

Трудные участки фронта неизбежно означали большие потери, которые стремятся спроецировать на Жукова, создавая образ «мясника». На деле назначение Георгия Константиновича на трудные участки фронта означало снижение потерь за счет его квалификации. Необходимые цифры приводит в своей книге «Полководцы победы» генерал армии М. А. Гареев: «Так, например, говорили, что при контрнаступлении под Москвой Западный фронт понес больше потерь, чем Калининский (ЗФ – 100 тыс. и КФ – 27 тыс.). Но при этом умалчивали, что в составе Западного фронта было более 700 тыс. войск, а Калининского – 190 тыс. Если же брать потери в процентном отношении от общей численности войск (что более правильно), то картина получается совсем иная. Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г. К. Жукова составляют 13,5 процента от общей численности войск, а Калининского 14,2 процента. В Ржево-Вяземской операции у Жукова – 20,9, а у Конева – 35,6 процента; в Висло-Одерской – 1-го Белорусского фронта 1,7, а 1-го Украинского [468] – 2,4 процента; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери 1-го Белорусского фронта – 4,1, а 1-го Украинского фронта – 5 процентов. Потери 2-го Украинского фронта (Р. Я. Малиновского) в Будапештской операции в 1,5-2 раза больше, чем в Берлинской операции Г. К. Жукова. И так во всех операциях»{235}. Комментарии излишни.

Жуков испил до дна чашу человека его положения. Он испытал и зависть, и предательство, и забвение. Его судьба – это воплощенный в жизнь древний миф о Геракле. Ему было суждено уничтожить устрашающую «лернейскую гидру» танковых соединений вермахта. Он держал на своих плечах «небесный свод» сдерживающего наступление группы армий «Центр» на Москву Западного фронта. Он разил «стимфапийских птиц» – перешедшие к обороне немецкие дивизии под Москвой зимой 1941/42 г. Жуков заставил перейти к обороне «критского быка» – 6-й армии Паулюса под Сталинградом в сентябре 1942 г. Проведенный им штурм Берлина стал «советской атомной бомбой», доказавшей миру могущество легионов Красной армии. [469]

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93