– Какого соглашения? – спросил Дональд.
– По-моему, что-то вроде того, что раз уж презентация пойдет по плану Тони, то Фреда возьмет на себя руководство вербовкой рабочих для проекта «Лимб». Для этого проекта требуется довольно много людей, и подбор нужных специалистов – дело тонкое и ответственное. Фреде хотелось самой этим заняться, чтобы подобрать таких поселенцев и колонистов, которые сумели бы достичь взаимопонимания с ее Новыми роботами. Как бы то ни было, Фреда распрощалась с Тоней у двери и сказала, что ей придется вернуться к своим каталогам. Там обнаружились какие-то неточности – серийный номер не совпадал, что ли? Фреда всегда очень внимательно относилась к таким мелочам. И вот она закрыла дверь, а Тоня прошла в мою лабораторию. Она отослала Ариэль, велев подойти попозже, когда позовут. Я понял, что ей хочется побыть со мной наедине. Понимаете, Тоня не может по-настоящему расслабиться и чувствовать себя раскованно при роботах.
Губер Эншоу снова смущенно поежился. По-видимому, ему не хотелось больше ничего говорить. О причине Альвар мог догадаться и без навыков полицейского. Но хотя он и так прекрасно понимал, что там дальше происходило, это не значило, что шериф не хотел услышать, что еще мог рассказать Губер. Губер Эншоу наверняка знал, что шерифу нужны все подробности, которые он может припомнить, и что шериф все равно их из него вытянет. Тем не менее Губер Эншоу запросто мог решить, что лучше будет оставить все остальные подробности за кадром.
– И что случилось потом, Губер? – осторожно спросил Крэш. – Почему Тоне захотелось побыть с вами наедине?
Губер прочистил горло и снова принялся сосредоточенно разглядывать рисунок стенной обивки. Его глаза блеснули, и он сказал четко и немного резко:
– Я приказал всем обслуживающим роботам оставить нас одних. Потом мы прошли в комнату дежурного в дальнем конце коридора и занялись любовью.
– Ясно, – сказал Альвар, но только потому, что Губер ожидал, что он что-нибудь скажет. Альвар подумал, что Губер, наверное, считает, что такое заявление должно его шокировать. Но единственное, чего шерифу ужасно хотелось, так это изо всех сил стукнуть себя по лбу. Как он мог не догадаться?! Это же очевидно! Эти повторяющиеся приказы всем лабораторным роботам покинуть крыло здания, да так, что роботы потом ничего о них не помнили, – каким же он был тупицей, что не сообразил раньше, кто и для чего это проделывал! Кто, кроме Губера с его опытом и мастерством, мог так продумать приказание, что роботы ни под каким видом не признавались в этом? Альвар, как дурак, попался на удочку Тони Велтон с этими ее приборчиками и встроенными микросхемками! Он позволил сбить себя с толку такой примитивной уловкой! Непростительная глупость! Альвар задумался: сколько еще раз Велтон удалось обвести его вокруг пальца? Но, как ему ни хотелось с этим разобраться, сейчас надо было заниматься другими делами. Когда все это закончится, он, наверное, еще посидит и подумает, как распутать всю эту головоломку.
Крэш задумчиво посмотрел на Губера Эншоу. Тот сильно смутился. Интимные отношения Эншоу нисколько не волновали Альвара Крэша, но он понимал, что для Губера это выглядит несколько иначе. На Инферно никогда не уделяли слишком много внимания вопросам морали и нравственности, но очень немногие инферниты могли бы вот так признаться в такой связи с кем-то из соотечественников, а тем более с кем-то из поселенцев. Особенно когда дело происходило на рабочем месте.
– Ну что ж, значит, вы отправились в комнату дежурного. Что было после?
– Ничего грубого или непристойного, – ответил Губер Эншоу, не обращая внимания на то, что никто его в подобном не упрекал. – Ну, подумаешь, мы ведь не свалили на пол все, что лежало на одном из моих рабочих столов, и, ну да, не занимались же этим при открытых дверях! Мы просто прошли в самую дальнюю комнату, которая специально обустроена так, что в ней можно отдохнуть, если эксперимент требует круглосуточного присутствия в лаборатории. Вы знаете, где эта комната?
– Знаю. Мы на следующее утро проводили там предварительный опрос свидетелей. – Альвар изо всех сил старался не улыбнуться. – Я, кажется, даже припоминаю – там в углу стоит широкая такая кровать. Я еще тогда подумал – как необычно! У нас в конторе тоже есть комната отдыха, но в ней стоит просто узкий диван, и довольно жесткий к тому же.
Губер Эншоу залился краской и так стиснул свои несчастные пальцы, что они побелели. Он снова прокашлялся и заставил себя продолжать:
– Да, правильно. Значит, вы знаете. Ну, и… Как бы то ни было, мы с Тоней… э-э-э… были там, по крайней мере два или даже три часа. Не то чтобы мы… Ну, вы понимаете… То есть мы… не все это время, конечно. Мы разговаривали, делились впечатлениями. Понимаете, мы так редко бываем вместе…
– Понимаю, – подбодрил его Крэш.
– Я думаю, вы и сами догадываетесь, что мы не впервые встречались вот так в «Лаборатории». Может, это звучит и странно, но «Лаборатория Ливинг» для нас – самое безопасное место. На меня все стали бы показывать пальцами, как на выродка какого-нибудь, если бы я зачастил в Сеттлертаун. А Тоня – видный общественный деятель и очень красивая женщина. Мои соседи непременно обратили бы на нее внимание. И, конечно, обязательно узнали бы. А здесь, в «Лаборатории», мы могли встречаться под видом деловых отношений. Здесь люди интересуются только своей работой, и мы могли почти не опасаться, что нас, хм… Что нас застукают. Как бы то ни было, между нами было заведено, что Тоня всегда уходит первой.
– Так случилось и в эту ночь?
Губер ответил не сразу.
– Да, конечно. Я немного задумался, потому что, когда мы уже собирались уходить, в коридоре послышался голос Йомена. Он живет совсем рядом с «Лабораторией» и часто заходит туда, когда ему вздумается. Мне показалось, что он зовет Фреду.
– А вы слышали, как она ответила? – спросил Крэш, стараясь говорить небрежно, как будто это было просто очередное уточнение, а не один из ключевых вопросов. Согласно записям следящего устройства, Йомен Терах пробыл в «Лаборатории» не больше десяти минут. И самое интересное, что эти десять минут приходились именно на тот промежуток времени, когда напали на Фреду Ливинг. Именно это время было указано в заключении полицейских медэкспертов.
И вот сейчас Губер полностью подтвердил показания Тераха, вплоть до того, что тот позвал Фреду, когда вошел. Хотя Йомен говорил, что позвал «кого-то», просто чтобы убедиться, что в здании никого нет. Губер же утверждает, что тот звал как раз Фреду, по имени. И если Губер сейчас скажет, что Фреда ответила на зов, то временной промежуток, в течение которого было совершено преступление, сократится вдвое.
Эншоу задумался ненадолго, потом сказал:
– Нет, я не слыхал, чтобы она ответила. Но, понимаете, я и не мог бы услышать. Йомен позвал ее, когда был в холле, а там очень гулкое эхо. А Фреда в это время должна была сидеть где-нибудь в лаборатории – в своей или моей. Поэтому я все равно не услышал бы, если бы она отвечала, не повышая голоса. Не знаю даже, было бы слышно, если бы она закричала во все горло, или нет. Но тогда я над этим не задумывался. Все, что я слышал, – это голос Йомена, который один раз позвал Фреду.
