Книга Кара Дон Жуана - Ольга Володарская

Гурген выбрался из своего «Мерседеса» и пошел навстречубрату — тот как раз появился в дверях здания аэропорта. Выйдя, Андрей нацепилна нос темные очки, но Гурген успел заметить, что глаза его покраснели отнедосыпа, а две складки между бровями обострились и стали глубже. Но дажетакой, осунувшийся, усталый, Андрей выглядел так, как будто шагнул нараскаленный асфальт мостовой прямо со страницы глянцевого журнала для женщин.

Вжав свой круглый живот, чтобы не выглядеть на фоне брата ужсовсем безобразно, Гурген подошел к нему.

— С приездом, брат, — поприветствовал он Андрея ивзял у него из рук небольшой дорожный чемодан. — Как все прошло?

— Отлично. Он ничего не заподозрил…

— Час назад в теленовостях передали, что кандидат впрезиденты Александр Геннадьевич Архипенко во время выступления передизбирателями потерял сознание. Врачи, приехавшие по вызову, предполагают, чтопричина обморока — обычное переутомление. На госпитализации они не настаивают,поскольку Архипенко пришел в себя уже через несколько минут и сообщил, чточувствует себя отлично… — Он вопросительно уставился на Андрея. — Кактак?

— Яд действует медленно. Но уже к вечеру он свалитАрхипенко. А к утру убьет.

Андрей забрался в салон «Мерседеса», устало откинулся накресле, закрыл глаза.

— Устал? — участливо поинтересовался Гурген,усаживаясь на водительское сиденье.

— Как черт, — ответил Андрей, не открываяглаз. — Отвези меня в квартиру. Я должен отдохнуть. У меня ночью самолет,а там мне не удастся поспать…

— Ты же собирался перед отъездом съездить в Абхазию!Побывать на могилах мамы и бабушки…

— Хотел, но…

— Надо съездить, Андрей. Ты и так не был у них большепятнадцати лет. Это нехорошо…

— Они умерли, Гурген. Их души на небесах. Теперь подмогильными плитами лишь остатки их плоти. Скелеты, одним словом. Думаешь, иместь дело до того, бываю ли я на месте их захоронения или нет?

Гурген на это ничего не ответил, он упрямо сжал губы и далпо газам. Пусть Андрюшка что хочет говорит, а он его в Абхазию отвезет. Могилампредков обязательно надо поклониться… Тем более есть еще один повод, чтобынаведаться в Абхазию. Только Гурген пока решил о нем не рассказывать —сюрпризом будет!

— Ладно, поехали, — смиренно проговорил Андрей,уловив настроение брата. — Только я посплю по дороге, ладно?

— Спи, конечно. На границе разбужу…

Андрей свернулся на сиденье и тут же засопел. Гурген поднялверх, чтобы брата не продуло, и направил машину по шоссе в сторонуроссийско-абхазской границы.

За всю дорогу Андрей проснулся лишь однажды — когда напропускном посту проверяли документы. Но стоило Гургену въехать на территориюАбхазии, как он вновь задремал, по-детски выдыхая воздух из приоткрытого рта.

Когда вдали показалось старое сельское кладбище, Гургентронул брата за плечо:

— Вставай, Андрей, приехали.

Тот с трудом разлепил веки, приподнял голову, выглянул вокно. Увидев покосившиеся кресты и новые мраморные памятники, он тряхнулголовой, отгоняя сон, и спросил:

— Ты помнишь, где находятся могилы?

— Конечно, я же регулярно навещаю бабушку… Ну и Ленузаодно… — Он указал пальцем на большой деревянный крест из красногодерева. — За ним надо повернуть налево. Вторая и третья могилы.

— Ладно, пойдем.

Выпрыгнув из салона, Андрей зашагал по каменистой почве кпогосту.

Гурген не сразу последовал за братом. Сначала он достал избардачка плитку шоколада и дивную фиалку в горшочке, которая цвела сиреневымицветками и источала тонкий, ненавязчивый аромат.

— Что это у тебя? — не понял Андрей, когда увиделв руках брата два этих предмета.

— Цветы твоей матери — она всегда любила фиалки, ашоколад бабушке. Я без него не приезжаю. Помнишь, какой она была сластеной?

По лицу Андрея было видно, что ему немного стыдно. Бабушкинлюбимчик совсем забыл о ее пристрастиях. Как и о ней самой…

— Гурген, я не хочу, чтоб ты думал обо мнеплохо, — тихо сказал Андрей, посмотрев брату в глаза. — Я не забылих. Ни бабушку, ни маму. Они навсегда останутся в моем сердце… Просто я не верюв этот культ могил. Глупо поклоняться месту, где захоронены твои любимые люди.

— Не надо оправдываться, Андрей. Я все понимаю… —Гурген обнял его за плечи и повел к деревянному кресту. — Только я вотличие от тебя думаю по-другому. Я верю в то, что мертвые все чувствуют. Онирадуются, когда их навещают, и грустят, если их могилы не ухожены… Ты неповеришь, но я всегда стучу по памятникам, когда прихожу на кладбище. Как мы,придя в гости, стучим в дверь. Я хочу, чтобы они знали, что я явился, чтобы ихнавестить… — Гурген встрепенулся. — Эй, а мы уже на месте!

Услышав это, Андрей отстранился от брата и быстрым шагомнаправился к двум мраморным памятникам, вросшим в холмы, усыпанные мелкимицветочками и буйной травой. Могилы были не ухожены, но дорогие памятникивыглядели прекрасно — портреты, вырезанные на гладкой черной поверхности глыбы,поражали сходством с оригиналами. Елена получилась женственной и красивой, аБэла Ашотовна благородной, мудрой, сильной духом.

Подойдя к могиле матери, Андрей остановился. Несколькосекунд он стоял, глядя на портрет усталым взглядом, потом нерешительно поднялруку над памятником и постучал по мраморной поверхности.

— Значит, ты считаешь, что они слышат меня? —хрипло спросил он у Гургена.

— И видят.

Андрей задрал голову, посмотрел в голубые небеса.

— Здравствуй, мамочка, — прошептал он. —Привет, бабуля! Марианна с вами?

— Пока ее тело в морге, — ответил Гурген,пристроив на Ленину могилу цветок, а на бабушкину шоколадку. — Но кактолько патологоанатомы произведут все манипуляции, я заберу его… Заплачусторожам в морге и заберу. А потом похороню сестренку здесь. Рядом с мамой ибабушкой.