Повинуясь движению его руки, луч света упал на Нила-младшего. Парнишка растерянно заморгал, сжал Танин локоть, но быстро совладал с собой, придав лицу бесстрастное выражение.
— Разрешите, дамы и господа, представить вам четырнадцатого лорда Морвена, нового владельца поместья Занаду. Надеюсь, его светлость удовлетворит последнюю просьбу предшественника, чтобы одну неделю в году, третью неделю ноября, ворота Занаду были открыты для всякого желающего, чтобы в охотку выпить, закусить, славно повеселиться, а заодно помянуть старого Макса, который, ей-богу, прожил жизнь, никому не желая зла, и, уходя, сожалел лишь о том, что так и не сумел пережить этого стервеца Эрнста Юнгера. Я ведь от него так и не дождался благодарности за ящик чудной «метаксы», посланный в прошлом году на его столетие!.. Ну, так как, мальчик, обещаешь?
Четырнадцатый лорд Морвен слегка наклонил голову.
— И славно!.. А теперь посидим на дорожку. Только я отправлюсь в путешествие один. Мне пора к Богу, а вам всем, дорогие мои, с Богом. Живите долго. А пока выпейте за помин души.
Мастер Иллюзий, чуть взмахнув рукой, растаял в темноте. И тут же вспыхнул яркий свет.
— Вот что придумал! Я же знал, что будет суперфокус, — уверился мальчик, когда вместо гроба все увидели стол, на котором стояли наполненные водкой хрустальные бокалы.
Невидимый хор грянул Бетховена:
— Радость, пламя неземное,
Райский дух, слетевший к нам,
Опьяненные тобою,
Мы вошли в твой светлый храм…
— Ты сближаешь без усилья всех разрозненных враждой, — поднявшись, подхватила полная женщина. У нее оказался потрясающий голос — звучный, сильный, профессионально поставленный, с едва заметным возрастным дребезжанием: — Там, где ты раскинешь крылья, люди — братья меж собой…
На припеве включились чуть не все присутствующие. Не знавшие немецких слов пели кто по-французски, кто по-английски, не знавшие текста вовсе вдохновенно выводили «а-а-а»:
Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звездною страной,
Бог, в любовь пресуществленный…
Повинуясь общему порыву, запела и Таня. Нил повернул голову и в упор посмотрел на нее.
У леди Морвен подкосились ноги. Земля качнулась и поплыла куда-то вбок…
К Тане подошла Роз Сьюэлл и представила сестру-близнеца, Лили Монтгомери, профессора психологии Калифорнийского университета, и писателя Джона. Когда-то в юности они с сестрой основательно поморочили Джона на этом самом острове не без помощи Макса. Потом он об этом написал книгу.
— Где изрядно наврал… скажем, приукрасил, — усмехнулась Лили. Или то была Роз?
Таня улыбнулась в ответ.
— Ну кто же не читал «Кудесника»!
— Старый кудесник остался верен себе, — заметил Джон. — Продуманный сценарий, трехмерные голографические проекции, светозвуковые приемы, своевременное отвлечение внимания… Однако, ваша светлость, ваш парнишка что-то бледноват, давайте-ка выйдем на воздух…
Джон решительно взял под руки Лили и Роз и вывел из шатра на лужайку. Таня взяла Ро за руку и направилась следом. Свежий ноябрьский ветерок растрепал не по возрасту густые волосы Джона, и всемирно известный писатель сразу же стал похож на седеющего Мефистофеля.
Остановились возле стола с пуншем.
Лакей в переднике молча наполнил кружки горячим ароматным варевом.
— А где же ваш супруг, неподражаемый лорд Морвен? — осведомилась Роз. — Здоров ли?
— Благодарю, вполне. Неотложные дела не позволили ему прибыть сюда, но он прислал телеграмму соболезнования и венок.
Джон поднял кружку и провозгласил:
— За незабвенного нашего Макса! — Слова свои он сопроводил грустной, должно быть, улыбкой, но на его морщинистом, подвижном лице всякое сокращение мускулов читалось, как сардоническая усмешка. — Как говорится, прах к праху. Он ушел победителем.
— Победителя определяют судьи… — задумчиво проговорила леди Морвен.
— Чье существование сомнительно, а критерии непознаваемы, — парировал Джон. — В последнее время я все больше склоняюсь к убеждению, что нет никаких судей, нет никакой вечности, никакого света в конце туннеля и никакого пути назад. Есть черная бездонная пропасть. И все…
— Мрачноватое убеждение, — с улыбкой заметила Роз Сьюэлл. Или то была Лили Монтгомери?
— Отнюдь. По крайней мере, гарантировано отсутствие разочарования, когда выяснится, что шоу закончено, и выход на новый уровень правилами игры не предусмотрен…
Из шатра выходили люди, обмениваясь добрыми словами об усопшем и замечаниями о погоде и здоровье, важно кивали, направлялись к длинному столу с закусками и пуншем в серебряных чашах. Леди Морвен, с кем-то здоровалась, отвечала на чьи-то вопросы, но взгляд ее был устремлен на откинутые полы шатра. Оттуда все выходили и выходили люди, и, наконец, одним из последних показался Нил, поддерживая под руку толстуху в нелепом платье. К нему обратились сразу двое, показывая в направлении стола. Их слов Таня не слышала, но порыв ветра донес до нее холодно-вежливый ответ Нила:
— Прошу извинить, господа, но маме нездоровится, ей нужен покой…
Маме? Ну да, конечно же, Ольга Баренцева, блистательная кировская примадонна. О Боже, что с нами делает время…
Нил, не оборачиваясь, вел мать через сад к дому, а Таня все не могла отвести взгляда от их удаляющихся фигур. Таня прищурила глаза и перевела взгляд на мальчика.
— Ро, ты знаешь, кто этот человек?
Нил-маленький дотронулся до ее руки и обыденно отозвался:
— Да, да, Тата. Это мой отец.
* * *
Поминальный ужин закончился, и гости постепенно начали разъезжаться, а те, кто оставался на ночь, разбрелись по своим комнатам. Тех, кого касалась последняя воля усопшего, адвокат пригласил в кабинет.
Юному лорду не удалось остаться незамеченным, и пришлось покинуть кабинет, где, как он догадывался, можно было услышать много интересного.
Из оглашенного завещания стало ясно, что дедушка Макс выполнил обещанное — завещав некоторые свои коллекции старым друзьям, небольшие денежные суммы верным слугам, а третью часть денежного капитала — своей дочери, Ольге Владимировне Баренцевой, все остальное, вкупе с островом Танафос и расположенным на нем поместьем Занаду, он оставил своему правнуку Нилу Дальбер-Баренцеву, ныне Морвену. До достижения наследником двадцати одного года над наследством устанавливалось опекунство двух лиц — Нила Баренцева и Дарлин Теннисон, леди Морвен.
Как только за адвокатом закрылась дверь, и они остались одни, Нил с холодным спокойствием достал из кармана чековую книжку и положил перед Таней.
