– Он уже не мальчишка. Ты знаешь это лучше меня. Именно ты и открыл мне на это глаза. Его больше не нужно держать на привязи. Кстати, об этом мне сказал тоже ты, насколько я могу припомнить.
– Ты пытаешься загнать меня в западню, – прорычал Кейс.
– Нет. Я отпускаю тебя на свободу.
Сара снова повернулась к Кейсу и развела руками, как бы желая показать, что она не удерживает его.
Однако Кейс продолжал смотреть на нее глазами пойманного сокола.
– Улетай, – прошептала она. – Ты свободен.
Снова послышалось проклятие. Кейс провел пальцами по густой черной бороде.
Затем, резко повернувшись, распахнул дверь хижины.
– Делай, что хочешь, – сказал он. – Мне все равно. – И с силой захлопнул за собой дверь.
Хантер, Ют и Коннер стояли в сотне футов от хижины.
Небо на западе было бледно-желтым. Над головой оно было темно-синим и казалось холодным и пустынным, под стать тому, что было у него на душе.
Коннер что-то стал говорить, когда Кейс проходил мимо.
– Потом! – прервал его Хантер. – Сейчас мой брат нарывается на скандал. Пусть пеняет на себя.
Кейс резко повернулся в сторону Хантера:
– Что это значит?
– Я намерен сказать тебе то же самое, что ты говорил мне несколько месяцев назад. Иди посоветуйся с задницей своего жеребца! У нее гораздо больше здравого смысла, чем у тебя.
– В заднице моего жеребца больше смысла, чем у всех вас, вместе взятых! – рявкнул Кейс.
Хантер улыбнулся.
Кейс сделал было шаг к брату, но затем остановился.
– И правильно! – кивнул головой Хантер. – Кулаками здесь ничего не изменишь. Черт побери, если бы я был уверен, что тебя можно переделать хорошей вздрючкой, мы бы уже катались с тобой по земле! К сожалению, это не поможет.
Вместо ответа Кейс пронзительно свистнул. Через несколько секунд к нему подбежал Сверчок.
Кейс не стал седлать и взнуздывать жеребца. Он просто одним махом взлетел на его спину и поскакал навстречу надвигающейся ночи.
Тополя чернели голыми ветками. Небо казалось бездонным и таинственным. Воздух был холодным и чистым. За рекой поднимались черные, как эбонит, скалы.
Половина этого принадлежала ему. Однако сейчас он почему-то не испытал радости от того, что владеет половиной этой дикой страны. Цена оказалась гораздо выше, чем он думал.
Сара любила эту страну не меньше его. Он вспомнил ее слова: «Ранчо „Лост-Ривер“ – это все, что я имею в этом мире. Оно согревает мне душу».
И тем не менее Сара уезжала отсюда. Из-за него.
Кейс ехал не разбирая дороги.
Время потеряло для него всякий смысл. Он был наедине с ночью. Да еще с тяжелыми мыслями, от которых не было спасения.
Луна освещала Лост-Ривер серебристым светом, и этот свет напомнил Кейсу глаза Сары. Журчание воды напоминало приглушенный смех Сары, когда они находились в объятиях друг друга.
Он способен был умереть, вспоминая ее шепот: «Я люблю тебя, Кейс».
Воспоминания и сопровождающие их переживания рвали ему душу.
Нет, подумал Кейс. Он не сможет снова пройти через это – через любовь и потерю. Боль для того и существует, чтобы научить, как избежать боли в будущем.
Но не для Сары. Боль, как и радость, была частью ее жизни.
Сара была огнем в его ледяной жизни. Без нее не будет огня.
Останется только зима.
Приступ душевной боли был настолько сильным, что казалось, будто его разрывает на части боль физическая.
Нет!
Этого не может быть!
Но было именно так.
Тоска сжигала, пожирала его. Подобных мук он не испытывал с того момента, когда баюкал на руках мертвую племянницу, понимая, что ничто на свете не может изменить то, что произошло.
Тогда он не плакал.
Зато заплакал сейчас.
* * *
Сара не хотела просыпаться. Ибо это будет означать, что наступило утро, а утром она должна быть в пути, должна уезжать от всего того, что любила.
Она стонала и металась в постели, не зная, как отдалить зарю, которая, о чем Сара помнила даже во сне, должна все-таки наступить.
Нежные поцелуи утишили ее страдания. Сильные руки нежно обняли. На нее снизошли тепло и умиротворенность.
Сара вздохнула, боясь расстаться со сном, который ей был так нужен сейчас. Тепло укрыло ее, словно одеяло, защищая от холода наступающей зари.
Кончик языка коснулся ее губ. Она улыбнулась, радуясь сладостному сну.
"Это только сон.
Сон о солнце, которое ласкает меня. Солнечный свет и…"
– Кейс!
Сара села в кровати. Лампа все еще горела на столе, зато огонь в камине погас.
Она была совершенно нагая, что привело ее в полное смятение.
– Я заснула, сидя за столом, – ошеломленно сказала она.
Рука Кейса высунулась из-под одеяла и снова втянула ее в тепло.
– Я перенес тебя на кровать, – шепотом объяснил он.
Он притянул ее к себе. Тело к телу. Озноб удовольствия пробежал по телу Сары.
– Я была одета, – сказала она, все еще пытаясь понять, что все-таки с ней произошло.
– Я раздел тебя.
Его зубы осторожно куснули мочку ее уха. Сара задохнулась. Мысли смешались.
– Я все еще сплю, – прошептала она.
Это все объясняло.
Он засмеялся и поцеловал ее в пульсирующую жилку на шее. Затем его рот опустился к грудям. И уже оттуда до нее долетел смех.
– Теперь я точно знаю, что я сплю, – сонным голосом проговорила она.
– Почему?
– Потому что ты смеешься только в моих снах.
– Ты привыкнешь к этому.
Он поцеловал маковку одной, затем другой груди и с улыбкой смотрел, как меняется у нее выражение лица при каждом прикосновении бороды.
– Сара!
– Не буди меня… Я не хочу просыпаться вообще…
Длинные пальцы пробежали по ее животу и дотронулись до мягких складок между ног.
– Кое-какие вещи воспринимаешь лучше, когда не спишь, – сказал он.
Вместо ответа она лишь развела бедра, отдаваясь его ласке. Эта готовность потрясла и воспламенила Кейса.
Он опустился между раздвинутых ног и вошел в нее. Он двигался не спеша, равномерно, входя на полную глубину. Он уловил начало сокращений внутри ее лона, и это привело его в состояние экстаза.
Потребовалось какое-то время, прежде чем Кейс обрел дар речи.
