что нужно делать.
Каллиопа нарисовалась сверкающими линиями в пульсирующей темноте его закрытых глаз, и вот оно: переключатель, который заводил машину. Тот был всего в полуметре от границы тумана.
Томас не открыл глаз, когда потянулся.
Его пальцы сомкнулись на переключателе, и он перевел его в рабочий режим.
Томас услышал, как бойлер начал нагреваться. Потребуется несколько секунд, чтобы химикаты вокруг него закипели. Томас попытался задержать дыхание, но это оказалось слишком больно, почти так же больно, как дышать. «Я в озере огня, – подумал он, – и сгораю изнутри».
Статуя Герона сказала:
– Отлично сработано. – И Томас услышал шипение выпускаемого пара. Каллиопа заработала.
Томас открыл глаза, когда зазвучали ноты. Те же ноты, что и в хрустальной пещере, но исполненные в красивом, лирическом танце.
Туман продолжал подниматься. Он уже доходил Томасу до подбородка. Ему отсюда не выбраться.
А затем откуда-то сверху внезапно налетел сильный порыв холодного воздуха, разогнавший туман и высушивший слезы на щеках Томаса. Он поднял лицо навстречу ветру, словно солнцу, выглянувшему из-за туч, и попытался вдохнуть. Теперь даже стоять было слишком трудно, и колени предали его, когда остатки газа ушли в хитроумно замаскированные металлические отверстия, которые со щелчком закрылись.
Томас оказался на полу. Он не помнил, как упал.
Статуя посмотрела на него сверху вниз с выражением, близким к печали.
– Ты хорошо поработал, – сказал Герон. – Но твои испытания еще не окончены. Газ смертелен, если ты не достанешь противоядие.
Томас откашлялся, сплевывая горькую пену, перекатился на бок, чтобы выдохнуть:
– Где?
Статуя Герона указала на дальнюю стену, ту, что со свитками. Несколько полок отъехали, как выдвижные ящики. Томас в отчаянии уставился на них. Это было слишком далеко, а он был слишком слаб. Мысль о том, чтобы снова встать, снова шагать, казалась ему такой же недосягаемой, как луна.
Герон протянул руку.
Томас стиснул зубы и потянулся за помощью. Встав на колени, он ощутил ужасную боль. Встав на ноги, он сплюнул кровью. «Как Джесс это пережил? – задумался Томас и вспомнил бледное лицо своего друга. – Может, и не пережил».
Кое-как, но Томас поднялся на ноги и ухватился за рабочий стол, заваленный инструментами Герона. Оттолкнулся от него и добрался до записывающего устройства. Затем до сфинкса в углу. Затем, всхлипнув от боли, перебрался оттуда к выдвижному ящику.
Внутри лежали семь пузырьков. Томас почти взял первый, а потом его затуманенное зрение уловило цвет стеклышек.
«Последнее испытание».
Он повернулся к Герону:
– Есть еще?
– Нет. Это все.
– Оно может вылечить двух человек?
Ответа нет. Возможно, Герон не вводил ответа на подобный вопрос в машину.
Томас подскочил к рабочему столу, нашел стеклянную мензурку и вылил в нее содержимое пузырьков, как полагалось, в правильном порядке. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
Смесь получилась мутно-белой.
«Может, я убью нас обоих», – подумал Томас. Но это лучше, чем смотреть, как его друг умирает. Томас разделил получившийся раствор, перелил половину в другой пузырек и запечатал его, прежде чем поднести мензурку к губам.
Он выпил, и вкус у напитка оказался отвратительный, хотя и не такой отвратительный, как у липкого ужаса, который вызывал газ Драконьего огня. Томас почувствовал, что противоядие начало действовать почти сразу, пена у него во рту и носу растворилась, а горло прочистилось. Легким потребуется больше времени, подумал Томас; они ощущались опухшими и болели, в них скопилась жидкость.
Но впервые он подумал, что выживет.
Томас взял пузырек и аккуратно завернул в ткань, которую оторвал от своего испорченного плаща. Карманы были все еще целы, поэтому Томас спрятал противоядие для Джесса туда. «Мне нужно спешить».
Потом он посмотрел на чудеса, окружавшие его, и пришел в отчаяние, потому что теперь они были беззащитны и их нельзя было просто оставлять здесь. Томас открыл дорогу хищникам. Злой старик мог забрать все.
Томас не мог просто так это оставить.
Он нашел среди вещей Герона футляр для свитков и начал сворачивать свитки, сколько смог, чтобы те поместились в маленькие круглые отверстия внутри. Ему удалось собрать примерно половину, прежде чем футляр переполнился. Затем Томас нашел пустой сундук, спрятанный за сфинксом, и положил все остальные свитки в него.
Он прошел мимо статуи Герона.
Герон сказал:
– Ты достоин моего наследия. Используй мои сокровища с умом, – и блеск в глазах Герона погас. Он умер.
Его работа была выполнена.
Томас прошел мимо неподвижного сфинкса. Мимо кристаллов, которые оставались неподвижными. И мимо следующего сфинкса тоже.
В вестибюле на каменном полу лежали тела. Мужчины и женщины в красной униформе. «Он отправил за мной своих людей». Это было глупо. Томас осмотрел каждого, но обнаружил, что все мертвы – некоторые от ран, которые могли быть нанесены только копьями, выходящими из потолка. Другие, похоже, были ранены в бою.
Томас осторожно прошел по безопасным плитам через вестибюль, поднялся по лестнице и понял, что что-то очень, очень неправильно.
На вершине лестницы Томас увидел, как небо расколола вспышка молнии.
«Небо». Он не должен был видеть небо.
Однако храм, который скрывал это место, исчез. Просто… исчез.
Томас вышел к дымящейся груде обломков, на земле валялся разнесенный на куски бог, а сверху не прекращал лить дождь. Полыхали пожары. Стены рухнули.
Архивариус исчез. Его не было среди погибших; Томас проверил каждое тело, и неважно, насколько оно было изуродовано и окровавлено. Всюду были его солдаты и два мертвых механических сфинкса, которые, очевидно, напали на них.
Помогать тут было некому, и сражаться тоже было не с кем. Томас был свободен. Он мог свободно уйти с сокровищами Герона.
– Стой, – произнес чей-то голос.
Томас никого не видел. А потом сверкнула молния, и он увидел Зару Коул, присевшую прямо перед ним и целящуюся из винтовки ему в грудь. Дождь прилизал ее волосы, а униформа от воды стала почти черной. Должно быть, она чувствовала себя продрогшей и жалкой, но целилась уверенно, а взгляд ее был спокоен.
А потом она опустила винтовку, подняла руки над головой и сказала:
– Я сдаюсь тебе, профессор Шрайбер.
– Почему? – спросил Томас. Он, конечно, не доверял ей. Он ждал подвоха, но ночь, казалось, не таила за собой никаких других солдат, никаких других секретов. – Почему вы сдаетесь сейчас?
Она сделала глубокий вдох и сказала:
– Я была неправа, Томас. Он вовсе не собирался спасать Великую библиотеку. Он намеревается ее уничтожить. – Она пошатнулась и упала на колени, и хотя Томас не доверял ей, он осторожно поставил коробки, которые нес, и подошел к ней.
Вблизи он увидел дырки в ее униформе и кровь, которая лилась из ее ран. В нее стреляли. Несколько раз.
– Лягте, – сказал ей Томас. – Я найду медика.
– Нет. Нет времени, – сказала она. – Архивариус подстрелил меня. Он застрелил меня после всего… – В ее голосе было больше удивления, чем злости, и она покачала головой, чтобы отмахнуться от своих чувств. – Он думал, что ты потерпел неудачу. Он знал,
