его перевоспитать. — Вистан щёлкает языком. — А ты, дорогая невестка, будешь моим ключом к этому. Ведь ради тебя этот глупый мальчишка будет выполнять всё, что я скажу, верно? И тебя он будет слушаться.
У меня сжимается от страха сердце, когда постепенно до меня доходит то, что он сейчас может сказать.
— Тебе понравилось вчерашние представление? — спрашивает он. — Мне вот очень нравится отмечать каждое проявление слабости своего отпрыска. Какое же жалкое создание я сотворил, хотя готовил его быть таким же, что и его отец и дедушка, и все те мужчины, кто были до нас! Гай стал позором всего нашего клана. А я не допущу распространения всего этого позора по всей семье. — После недолгой паузы Вистан продолжает: — Я верну его на работу. Пытать людей у него получалось всегда очень искусно. И я знаю, что он не станет мне прислуживать, как раньше. Ты его ослабила. Превратила в сопливое жалкое создание. Тебе и разгребать.
— Что вы хотите этим сказать?.. — Мой голос подрагивает, хотя я и пытаюсь говорить отчётливо.
Вистан вытирает руки салфеткой, а потом поправляет свои русые волосы. Зелёные глаза, не умеющие быть нежными, в отличие от глаз сына, смотрят на меня очень пугающе. Весь вид Вистана Харкнесса внушает страх, какой бы смелой мне не хотелось себя чувствовать.
— Завтра состоится очень важная деловая встреча с боссом соседствующей с нами мафии, — произносит он. — Чёртовы итальянцы... Я хочу выкупить у них часть города. А Валентино Коломбо очень падок на красивых женщин.
Внутри меня пробирает холод, когда я понимаю, к чему он клонит. Однако не подавая никакого вида, я продолжаю молчать и слушать его.
А Вистан говорит дальше:
— Другими словами, милая невестка, я хочу, чтобы ты использовала свои чары для того, чтобы заставить его подписать мои бумаги.
Глава 66
Джаспер откидывается на спинку стула, с удовольствием наблюдая за моей реакцией. А реакция у меня очень ясная.
Я сжимаю губы в тонкую линию, глаза расширяются, а голова упрямо талдычит, что услышанное мне, вероятно, послышалось. Или, быть может, я не так всё поняла.
— Что? — вырывается у меня.
Вистан отпивает вино и глядит на меня глазами, полными нескончаемого удовольствия от лицезрения моей никчёмности. Ему будто как воздух необходимо человеческое страдание. Видно, поэтому он мучил свою собственную семью все эти годы.
Собираюсь ещё что-то сказать, как вдруг в гостиную входит Камилла; стук каблуков о мраморные плитки отражаются эхом от стен. При виде дочери Вистан даже немного меняется в лице. Будто теперь передо мной сидит не чудовище, а самый нормальный человек.
— Пап, — говорит она, приближаясь ближе, — мы с Митчеллом улетаем через два дня в Марсель. Ты не забыл кредитные карты, которые я присылала?
— Всё было сделано, милая, — улыбается Вистан.
— Спасибо, папуль! — Камилла чмокает отца в щёку и возвращает взгляд на меня. — Как идут переговоры с невесткой?
— Давай услышим от неё самой. — Вистан криво усмехается, глаза сверкают любопытством. — Прелестница, как проходят наши переговоры? Ты согласна или мне придётся сделать ещё нечто такое, что ты будешь вынуждена согласиться, но уже не по своей воле?
Я бросаю взгляд на Джаспера, скрестившего руки на груди. Он с таким удовольствием на меня смотрит, словно один мой вид вызывает у него восхищение.
— Я согласна, — сдаюсь я, опуская голову, хотя душа рвётся от паники. — Но... могу ли я сперва... увидеть его?
Вистан благосклонно кивает, Камилла поправляет роскошные блестящие волосы, будто ей совершенно безразлично то, что её брат вчера едва не погиб от рук отца, а сейчас лежит где-то раненый.
Я ставлю себя на её место. Если бы я вдруг узнала, что нечто подобное произошло с Диланом, я бы не находила себе места. Страх потерять брата стал бы одним целым со всем моим существом. Я просто не понимаю, как сестра может быть такой жестокой по отношению к собственному брату...
Как одна семья может быть так несправедлива друг к другу?
— Мендес, проводи её к моему жалкому сыну, — произносит мужчина, щёлкая пальцами.
Джаспер встаёт, как послушный щенок, хватая перчатку и натягивая её обратно на руку:
— Есть, сэр. — Он обходит стол и протягивает мне свою ладонь. — Пройдём со мной, птичка. Посмотрим на твоего муженька.
Я морщу нос, не отвечая на протянутую руку, и просто прохожу к двери, огибая Вистана и Камиллу. Горничные расступаются и не скрывают своих любопытных взглядов, пока глядят мне вслед. Они перешёптываются у меня за спиной.
— Куда это ты так спешишь? — усмехается Джаспер, нагоняя меня. Причём для этого ему даже не нужно было бежать, ведь его высокий рост позволил ему сровняться со мной всего за парочку широких шагов. — Разве ты знаешь, где держат Гая?
Я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему.
— Вот именно, — довольно добавляет он. — Так что прекрати быть такой злой и иди за мной.
Джаспер ныряет в очередной коридор, стены которого сплошь обвешены картинами с семейными портретами. Но в отличие от тех изображений, что я видела на втором этаже, — действующей семейки Харкнессов, — здесь на меня глядят незнакомые лица. Я не успеваю разглядывать их, но мимолётно проскакивают имена: Мортимер Харкнесс, Миранда Харкнесс, Тристан, Уильям, Селена, Фелисити... Я встречаю много незнакомых имён, но все они носят фамилию Харкнесс. На мужчинах и женщинах одежды разных эпох. Вот, картина с пятнадцатого века, вот с девятнадцатого, вот более современные фотографии.
— И представь только, и твой портрет в будущем могли бы повесить среди всех этих людей, — говорит Джаспер, заметив моё разглядывание. — Жаль, что Вистан тебя так и не примет.
— Жаль, что ты такой болтливый идиот, — выдаю я в ответ, не желая вести с ним дружеские беседы.
— Удар ниже пояса, моя дорогая. Я ведь вроде к тебе со всей душой, а ты мне в неё плюёшь.
Он сворачивает за очередной угол, потом мы поднимаемся наверх по лестнице, которую я вижу впервые. Так мы оказываемся в широком почти королевском коридоре, пропахшем сладковатым приятным ароматом. Джаспер открывает боковую дверь.
— Входи, — говорит он. — Гай здесь. Когда закончишь миловаться, спускайся обратно. Дам тебе дальнейшие указания.
Джаспер уходит, оставляя меня с колотящимся от страха сердцем. У меня
