Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
что такого прекрасного я нахожу в этой глуши, в этой звенящей тишине, в этих полях, лесах, безлюдности и общении с бабульками! Более того, некоторые уверяли меня, что, общаясь с ними, я сама как будто преждевременно старюсь душой, мыслями, образом жизни! Поначалу я пыталась спорить, а потом поняла, что это глупо. Переубеждать кого-то и навязывать свое мнение — самое ненужное и бесполезное занятие на свете. Когда я писала свой роман, я хотела вложить в него все свои мысли и чувства, в нем я постаралась все объяснить и показать. Кто-то понял и проникся, кто-то нет. Но и за тех немногих, сердца которых моя книга тронула, я благодарна. Если кто-то прочтет мой роман и вспомнит о своей Родине, возможно, такой же маленькой, забытой глухой умирающей деревеньке, и захочет приехать, навестить или вернуться, я буду считать, что написано мною все было не зря. А если захочет приехать сюда, потому что описанное мною западет ему в душу, затронет какие-то струны и разбудит воспоминания, я буду просто счастлива. Так же и с песнями… Я исполняю много песен, известных каждому, народных, полюбившихся песен, осовременивая их немного, так сказать. Но знаешь ли ты, сколько песен знают бабульки в Горновке? Над ними, конечно, работать и работать еще надо, но мне так хочется сохранить их, записать, донести до людей и не дать исчезнуть! — все говорила и говорила Злата, все сильнее сжимая руки и прижимая их к груди.
Катя завороженно слушала, не отрывая глаз от ее лица, как будто вдруг озарившегося каким-то внутренним светом.
«Светом любви к родной земле и этой деревне…» — догадалась девушка. У дома настойчиво посигналила машина. Катерина вздрогнула, как будто очнувшись.
— Можно я позвоню тебе сегодня вечером? — поворачиваясь к двери, спросила она.
— Можно. Я уложу Манечку спать и после девяти смогу с тобой поболтать! — согласно кивнула Злата Полянская.
Катя махнула ей на прощание рукой и скрылась за дверью. Злата постояла немного в прихожей, потом вернулась на кухню, убавила огонь на плите, оделась и вышла на улицу. Солнце скрылось за горизонтом, но там, далеко за лесом, продолжал розоветь закат, отражаясь неярким светом в стеклах окошек. На востоке в сине-кобальтовых сгущающихся красках небосклона уже зажглась первая звезда. К ночи опять похолодало, и Злата зябко поежилась, выходя за калитку. К ночи еще острее пахло сыростью и землей. Этот запах, почти осязаемый, казалось, капельками влаги ложился на волосы, впитывался в кожу, проникал внутрь. Стояла такая пронзительная тишина, что девушке на мгновение показалось, стоит только остановиться, затаить дыхание — и можно просто раствориться в ней. Пройдя до колодца, Полянская остановилась и взглянула на дом покойной бабы Мулихи.
Березы больше не было. Не было и дички, которая с их огорода кроной ложилась на крышу и портила ее. Расчищенная дорожка, вырубленный бурьян как будто освобождали дом, вырывая его из пут запустения и бесприютности. Дом, который, казалось, вот-вот может развалиться, как будто встрепенулся, ожил, окреп, сбросив с плеч годы забвения. В чистых стеклах, вымытых Катей и ее мамой, отражались последние отблески догорающего заката. И уже даже незаметна была выцветшая облупившаяся краска на рамах и наличниках, потому что в глаза бросалось не это. Как-то сразу маленький старый домик обрел живой вид. Глядя на него, на душе у Златы потеплело. Сердце обожгла та самая тихая беспричинная радость, которую рождала беззаветная любовь к этой земле.
Глава 20
В апреле Злата Полянская родила дочь. Маленький теплый комочек появился на свет несколькими днями раньше поставленного срока, застав свою маму врасплох. Все девять месяцев, будучи девушкой взрослой и современной, Полянская готовилась к предстоящему событию и знала, чего ожидать. Интернет мог дать ответы на многие вопросы, всевозможные форумы переполнены советами и рекомендациями, подруги и однокурсницы уже имели детей, и Анька, двоюродная сестра, ставшая мамой несколько лет назад, не упускала возможности дать совет, в красках рассказывая все, что следует знать, отправляясь рожать, да и после…
Последний месяц был особенно тяжелым для девушки, нетерпение и усталость перед предстоящими родами, предугадать течение которых никто не мог, заглушили страх. И все же, когда все началось, Злата растерялась. Во-первых, это было раньше запланированного срока, во-вторых, как бы она ни готовилась, чего бы ни наслушалась, все равно это были первые роды, и она боялась. Благо, последние две недели родители жили в Горновке и ни на минуту не оставляли ее одну. Елена Викторовна специально взяла отпуск, чтобы быть с дочкой в последние недели ее беременности, да и потом, после того, как ее выпишут из роддома, помочь на первых порах. Она, конечно, беспокоилась не меньше Златы и разволновалась еще больше, когда однажды среди ночи дочь разбудила ее и сообщила о водах, которые, по ее мнению, только что отошли. Женщина вскочила с постели и увидела мокрые пятна на просторной ночной сорочке Златы. Страх на мгновение охватил ее, но она тут же взяла себя в руки и приказала себе успокоиться. Не хватало еще испугать дочку, впасть обоим в панику и бестолково носиться по дому.
Не тратя время на пустые разговоры, Елена Викторовна тут же вызвала скорую и помогла дочери собраться. В четыре утра Злату Полянскую отвезли в родильный зал, а в десять на свет появилась Ульяна Юрьевна Полянская. Злата еще раньше решила назвать ребенка этим именем, как решила дать дочке свое отчество и фамилию. Она не могла дать ребенку фамилию и отчество Алексея Блотского, как и не имела права дать фамилию Дороша. Для этого Витале следовало признать официально Ульяну своей дочкой, он же этого делать не собирался. Он сам избегал разговоров об этом, как и обо всем другом, что касалось ребенка, которого она ждала. Злата и не спрашивала, прекрасно понимая, что он не согласится, по-прежнему надеясь избежать огласки и скандала, веря, что все как-нибудь утрясется и дома не узнают.
Нет, Злата не собиралась рассказывать всем, кто отец ребенка, посвящая посторонних людей в сложные перипетии своей личной жизни. Но она прекрасно знала: в Горновке всем известно, что произошло у них с Лешей и кто отец. Полянская вообще в последние месяцы даже не пыталась понять, что у Дороша на уме и как все будет дальше, а главное — будет ли вообще. Его нечастые звонки, еще реже встречи с ним… Холод, отчуждение, пустота.
Он наказывал ее, это было очевидно, а ведь именно сейчас он был ей так
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
