взять Аглаю за руки, заглянуть в глаза и заболтать до полусмерти, но он медлил, давая ей осмотреться.
Плывущий по комнате запах трав расслаблял и дурманил. На тканом французском гобелене козлоногий сатир преследовал юную нимфу.
Черная ваза на круглом столике вбирала в себя темноту ночи.
– Чай готов, – сказал Евгений Борисович. – Я положил туда пару ложек донникового меда, – с чашкой в руках он подошел вплотную к Аглае. – Чувствуете, какой тонкий аромат? Терпкий и чуть горьковатый.
Она легко втянула ноздрями воздух, и Евгений Борисович увидел, как ее зрачки расширились и слезно блеснули.
Словно дирижируя невидимым оркестром, Евгений Борисович провел рукой перед глазами Аглаи. У него были длинные, красивые пальцы с округлыми ногтями и квадратный перстень, увенчанный кроваво-красным камнем. Когда перстень попадал в полосу света, внутри камня загоралась красная точка волчьего глаза.
– Мы с тобой будем ездить по свету. Ты увидишь Рим, Венецию, Флоренцию, – откуда-то издалека пробирался к ней голос Евгения Борисовича. При перечислении его интонации стали монотонными. – Аглая, тебя интересует искусство?
«Что он говорит? При чем здесь искусство? – отвлеченно блуждали обрывки мыслей.
Сквозь теплую волну забытья, Аглая почувствовала, как к ее губам приблизилась чашка с чаем. Она облизала пересохшие губы и сделала большой глоток, мягким комком упавший в желудок.
Нью-Йорк, 2014 год
Сегодня был день примерки свадебного платья, и Тесса вымоталась до предела. Сперва пришлось сидеть в бутике и смотреть, как продавщицы выносят одно платье за другим.
Менеджер трещала без перерыва:
– Обрати внимание на этот фасон. Его обожает Памела Андерсон… Такую ткань всегда выбирает Дженнифер Лопес… В подобном платье выходила замуж Джоан Коллинз, кстати, муж младше ее на двадцать три года.
Шифон сменял парчу, парча кружево, пару раз вместо платья предлагали золотые трусики с топиком-стрейч и ковбойскими сапогами. Казалось, что образцы и фасоны будут показывать бесконечно…
Закинув ноги на спинку дивана, Тесса потерла глаза и нажала кнопку пульта, поднимающего жалюзи. С легким шуршанием серебристые пластинки поползли вверх. Она снимала квартиру на пятнадцатом этаже Западной Десятой улицы Манхэттена, и диван был поставлен с таким расчетом, чтобы лежа видеть бетонный шпиль небоскреба напротив. По вечерам сотни окон ярко отражали закатное солнце лиловым цветом.
Кстати, стоит заказать свадебный букет с легкой лиловой ноткой, она придаст облику изысканности.
За день пришлось перебрать и перемерять, наверное, сто платьев, а потом покорно стоять, подобно лошади в стойле, и ждать, пока портниха не подгонит по фигуре длину подола. Результат мучений получился сногсшибательный. Тесса хмыкнула, представив, как загорятся глаза Филиппа, когда она появится перед ним в воздушно-лунном платье, затканном серебряными нитями. Легкая фата до плеч, глаза долу. На свадьбе она будет сама невинность и очарование.
Филипп предупредил, что в его семье принято венчаться в православной церкви, поэтому ей предстоит принять Православие. Бедненький глупыш волновался, как она воспримет перемену религии. Тесса закинула руки за голову и сладко выгнулась на подушках, подражая Женщине-кошке из своего любимого фильма. Конечно, она с радостью согласилась стать – как это? – ортодокс. Любая нормальная девушка, если у нее есть хоть одна извилина в мозгу, ради виллы в Париже и наследственной фирмы перекрестится, хоть в религию индейцев племени майя.
Чтобы разогнать кровь, Тесса пошевелила пальцами ног, вяло подумав, что зря купила слишком узкие туфли, в следующий раз надо брать на размер больше.
Свадьбу было решено отпраздновать в Париже, а медовую неделю провести на Мальдивах, в пятизвездочном спа-отеле. Перевернувшись на бок, Тесса дотянулась до столика, где лежала пачка рекламных проспектов, и в который раз полюбовалась цепью бунгало на воде посреди лагуны. Цена в полторы тысячи долларов за ночь обещала райское блаженство: вкусную еду, старое вино и успокаивающий массаж горячими камнями. А по утрам в белоснежном халате можно прямо с террасы любоваться морским дном в золотом песке.
Сперва для свадебного путешествия Тесса задумала круиз по Средиземному морю, но в круиз они с Филиппом не укладывались по времени.
Картинка за картинкой, глянцевая реклама приоткрывала дверь в жизнь, где не будет вечной беготни за клиентами с унизительной просьбой о покупке, спрятанной за цепочкой пустых слов. Филипп обещал подумать о крошечной картинной галерее в качестве свадебного подарка. Ничего себе! У нее будет своя галерея! Для начала в Париже, потом в Нью-Йорке.
Не в силах лежать, Тесса вскочила и взволнованно прошлась по комнате, веером расшвыривая по полу листки рекламы. Прежде чем упасть, они кружили в воздухе осенними листьями.
Когда под руку попался толстый переплет, Тесса замерла на лету, потому что прежде никогда не забывала просмотреть каталоги аукционного дома «Сотбис». С первой страницы на нее смотрело вытянутое лицо женщины в зеленой шляпе, работы Амадео Модильяни.
Продавец, конечно, пожелал хранить инкогнито. От предчувствия интересного торга у Тессы зачесались ладони. Прошлый Модильяни ушел за сорок семь миллионов долларов, и одна только мысль, что она может оказаться рядом с будущим владельцем картины, заставляла кровь бурлить. Правда, сейчас это не картина маслом, а рисунок, но миллионов на десять он потянет. Говорят, при жизни в Париже Модильяни продавал свои рисунки за тарелку супа или стакан вина. И почему никто не изобрел машину времени? Тесса подумала, что ради работ нищих гениев даже взяла бы курсы кулинарии.
Тесса снова взглянула на женщину в шляпе:
«Если бы у меня была такая внешность, то я бы застрелилась», – сказала она, не преминув оценить себя в зеркале.
Санкт-Петербург, 2014 год
Бушующая весна кипела хлопьями яблоневого цвета и декорировала здание областного Дома культуры окантовкой из свежей зелени. Сквозь трещины асфальта отважно торчали головки мать-и-мачехи. Из открытых фрамуг доносились радостные возгласы и смех, музыка то затихала, то смолкала.
Мужчина в спортивном костюме прекратил пробежку и неодобрительно обвел глазами пятачок автостоянки, плотно забитый машинами.
– Опять шабаш.
Хотя он ни к кому не обращался, проходящая мимо женщина согласно кивнула:
– И не говорите. Каждую пятницу ни пройти ни проехать. Надо на директора жалобу писать. Пусть лучше концерты устраивает, чем это безобразие. Вон, послушайте, что там творится.
В подтверждение ее слов, из чрева Дома культуры пронзительно завыл саксофон, исторгая мелодию сродни кошачьему оркестру на чердаке заброшенного дома.
…Аглая нажала кнопку пульта, и джазовый визг смолк, уступая место лирике Генделя. По широкому мультимедийному экрану полетела стая быстрокрылых чаек. Евгений Борисович толчком вскинул вверх руку, призывая слушателей к вниманию. Его белый костюм эффектно выделялся на фоне темных кулис. Перед выступлением он специально попросил
