это во-первых, а во-вторых, гоблины Гринготтса слишком уважали своих клиентов, даже если это Беллатриса Лестрейндж… Но, несмотря на это, крестраж был слишком жутким предметом, чтобы хранить его в общественном месте, невзирая на глубочайшие симпатии к клиентам и безупречную репутацию банка Гринготтс. Воистину, иногда так прижмет — маму родную продашь…
Сорок восьмая глава. Чем опасна ликантропия?
Шло время, тихо-мерно ползло вперед при помощи часов, которые своим тиканьем подстегивали его, как ленивую старую клячу, волокущую тяжелый обоз, груженный парадоксами. А их хватало. Каждый месяц на целую неделю куда-то исчезал профессор Люпин. Кабинет зельеварения провонял насквозь какой-то гадостью, от которой всех тошнило. И однажды опозорился Крэбб, его вырвало прямо в котел, остальные, завидев это, тут же, зажав рты руками, дружно бросились бежать из класса. До туалетов добежали почти все…
Гарри, вытирая рот, вышел из кабинки. Подойдя к раковине с зеркалом, посмотрел на бледно-зеленого Драко — общие позывы организма загнали их сюда вместе — и сдавленно спросил:
— Черт… Драко, что может так вонять?
— Носки Хагрида… — дохлым голосом отозвался тот.
— Не… — не согласился Гарри. — Это хуже.
Из двух кабинок выползли Гермиона и Ханна. Помогая друг другу, девочки доковыляли до раковин и, глядясь в зеркала, принялись приводить себя в порядок. Гарри с надеждой спросил у них:
— А вы, девчонки, не знаете?
— Я без понятия, — вяло ответила Гермиона, а вот Ханна, оказывается, знала:
— Так пахнет антиликантропное зелье в начальной стадии готовки.
Драко из бледно-зеленого стал просто белым, как рукомойник перед ним, выпрямился и с ужасом уставился на Ханну. И переспросил дрожащим голосом:
— Ты хочешь сказать, что профессор Снейп варит антиликантропное зелье? Ты уверена?
— Кристиана Аббота знаешь? — в свою очередь спросила Ханна. Драко неуверенно помотал головой:
— Н-нет…
— Это мой дядя. Он аптекарь.
— А-а-а! Знаю-знаю! Владелец сети аптек Аббота. И что?
— Он эту гадость тоже варил, на заказ. Его лаборатория точно так же воняла.
Гермиона нерешительно проговорила, покосившись на бледнючего Драко:
— Может… профессор Снейп тоже на заказ варит?
Один только Гарри оказался идиотом на вечеринке умников, он, ничего не понимая, переводил растерянные взгляды с одного на другого. Наконец, Гермиона заметила это и пояснила ему:
— Это зелье варят для оборотней, чтобы они сохраняли разум во время превращения в полнолуние.
— А… — Гарри задумался. — А полная луна сколько в небе торчит?
— Физически несколько часов, но визуально полной она выглядит семь суток: три дня предшествуют её полноте, одна ночь — это само полнолуние, и три дня после, когда луна уходит на убыль.
Выслушав Гермиону, Гарри опять задумался и тихо забормотал:
— Тридцатого сентября в четверг было первое полнолуние в этом учебном году, с понедельника профессор не пришел, а только на следующий… Второе полнолуние было в субботу, тоже тридцатого октября… профессор Люпин пришел только в среду, на четвертый день после полнолуния. Понедельник, двадцать девятое ноября, профессор снова пропал на целую неделю… Гермиона, а, Гермиона, а где профессор отсиживается во время лунных фаз?
— Н-не знаю, Г-гарри… — необычайно тоненьким голосом произнесла Гермиона, глядя на Гарри расширенными от страха карими глазищами, уж больно логичными были его рассуждения насчет исчезновений профессора.
Драко стал серым, его глаза заметались по стенам туалета, казалось, он резко передумал здесь учиться и хочет удрать отсюда без оглядки, сию секунду и прямо сквозь стены… Гарри его понимал, сам насмотрелся в свое время всяких киноужасов про оборотней и восставших из гроба. Хорошо, что в декабре его не будет в школе, он уедет домой на Рождество, и полнолуние во вторник двадцать восьмого декабря пройдет без него. А потом… а потом он подумает, стоит ли возвращаться в Хогвартс… и… и… и вообще, он записан в санаторий на второе полугодие, на курсы иппотерапии в Ганновере, вот. А Хогвартс… ну, может, на следующий год сюда вернется, но только если учителя-оборотня тут не будет. Гермиона тем не менее справилась со своими эмоциями и нерешительно спросила, заглядывая в глаза всем троим, Гарри, Ханне и Драко:
— А может, он не так уж и опасен? Он же уходит куда-то, где-то прячется и лекарство принимает, это самое, анти-лика-антропное, а?
Её даже не стали поправлять, Драко лишь покачал головой и мудро заметил:
— Это не лекарство, Грейнджер, Это Волчьелычье снадобье, смягчающее боли при обращении в волка; видишь ли, это обычно больно — ломаются кости, рвутся жилы и мышечные ткани, вытягиваются кости черепа и ног, вся эта трансформация сопровождается дикой болью и потерей сознания, так что когда ты очухиваешься уже волком, то ничего человеческого в тебе не остается, только зверь и все его инстинкты, все его потребности… Короче, ты становишься стопроцентным волком, абсолютным зверем без капли человечности. А снадобье, если принимать его перед полнолунием неделю и после, действует как простое обезболивающее, и, превращаясь в зверя без боли, оборотень остается в твердой памяти и трезвом рассудке, сохраняет человеческий разум, но это не значит, что он стал безопасным, его укус все так же смертелен.
— Э-э-э… спасибо за подробности, — поморщилась Гермиона. — А откуда ты столько про оборотней знаешь, Малфой?
— Ну, так… У папы знакомый есть, Фенрир Сивый, он оборотень.
— И… как он?
— Да так, по-разному. То нормальный человек, до полнолуния, конечно… то накатит на него, м-м-м, нечто вроде стихийного бешенства, несколько месяцев подряд психует — то депрессия у него, то просто плохой, злой делается, может руку поднять. Псих, короче. Это папа рассказывал, он Сивого ко мне не подпускает, меня бережет, говорит, что Сивый падок на детей, может взбеситься и порвать ребёнка, а может залюбить его до смерти, задушить в порыве чувств, от настроения зависит. В общем, по-любому опасен.
— А профессор Снейп куда уходит? — спросила вдруг Ханна.
Все удивленно посмотрели на неё и потребовали уточнений.
— Ну, понимаете, он каждую субботу куда-то уходит, я несколько раз видела, как профессор Снейп покидает территорию Хогвартса в разное время, но чаще всего вечером.
— Домой, наверное, выходные же… — вразумил Ханну Гарри.
— Правда? А зачем? — не поняла чистокровка.
— Ну мало ли зачем, цветочки полить, за электричество и за воду-отопление-газ заплатить. Обыкновенное дело, подписал квитанцию, кинул в ящик и свободен. Счета по понедельникам и средам приходят.
Гермиона покивала, подтверждая каждое слово друга. Малфой же добавил:
— Профессор Снейп в Коукворте живет, в маггловском доме.
Северус действительно проживал в Коукворте, в обычном доме, старом, из красного кирпича с узкими окнами, стены его поросли вьюнком и плющом, и хозяина дом действительно видел по субботам, когда тот
