это проблема Украины. Давайте просто закроем на это глаза на несколько дней. Через несколько дней россияне, какими бы они ни были, оккупируют Украину. А потом как-нибудь с ними договоримся. Я уверен, что такие мысли возникли, потому что эта война в Европе, в ее центре, никому не выгодна. Для РФ мы были как аппендикс, который нужно было удалить. Они думали, что мы — аппендикс, а мы оказались сердцем Европы. И мы заставили это сердце биться. Эти страны объединились вокруг нас — благодаря не только нам, но и потому, что общество в этих странах не было готово отказаться от концепции свободы просто потому, что на Западе боятся и демонизируют Путина. Сам Запад его демонизировал, нарисовал таким уж страшным, с ядерным оружием в руках. Помните эти плакаты с Саддамом Хусейном? Иногда мы тоже боимся, но Украина показала, что дьявол не так страшен, как его изображают.
На вопрос, почему Зеленский не предупредил людей о готовящемся вторжении, а напротив, пытался их успокоить, он ответил резко:
Если бы мы сообщили об этом — а этого хотели некоторые люди, которых я не буду называть, — то я бы терял семь миллиардов долларов в месяц начиная с октября прошлого года, и в тот момент, когда русские действительно атаковали, они бы взяли нас в плен за три дня. Если мы перед вторжением посеем хаос среди людей, русские нас сожрут. Потому что во время хаоса люди бегут из страны».
«Но вы верили, что они нападут?»
Слушайте, как можно было в это поверить? Что они будут пытать людей и что это их цель? Никто не верил, что так будет. И никто этого не знал. А сейчас все говорят, что мы вас предупреждали, а вы предупреждали общими фразами. Когда мы просили дать нам конкретику: откуда они придут, сколько людей и так далее ,— у них у всех было столько же информации, сколько и у нас. И когда я сказал: «Хорошо, если они идут отсюда и здесь будут тяжелые бои, можем ли мы получить оружие, чтобы остановить их?» Мы этого не поняли. Зачем мне все эти предупреждения? Зачем мне сводить наше общество с ума? С февраля, даже с января, поскольку в СМИ много говорилось, украинцы вывели за границу больше денег, чем мы получали помощи за рубежом.
Итак, как вы, наверное, помните, с момента начала полномасштабного вторжения и до сих пор все, что я прошу, это закрыть небо, потому что, если бы небо было закрыто, у нас не было бы всех этих смертей. У меня нет претензий. Но когда кто-то утверждает, что они посылали нам какие-то сигналы, я говорю им: «Пришлите нам оружие». Я был абсолютно прав и уверен в этом даже сейчас. Все хотят, чтобы Украина победила, но никто не хочет воевать с Россией. Вот и все. Это точка. И именно поэтому нам пришлось решать, как оставаться сильными. Если никто не хочет с ними воевать, все боятся с ними воевать — извините, тогда мы будем решать, как это сделать, правильно это или неправильно. Но война пойдет дальше, вглубь Европы, поэтому, пожалуйста, пришлите нам оружие, потому что мы тоже вас защищаем. И они начали его отправлять.
Сенсационным был прежде всего тон, которым Зеленский заговорил с Западом. Это уже никак не тон просителя. Многие попрекали его потом черной неблагодарностью: мол, мы вам все даем, хотя не обязаны, а вы требуете еще и при этом недовольны! Да, недовольны, потому что Украина защищает именно Запад, и, если не защитит, Россия станет уже его опасным соседом. План вступления в НАТО — хорошо, но это бумага. Если вы так хорошо все знали и упрекаете нас в том, что мы не услышали ваших предупреждений, — что ж вы сами ничего не сделали? И Зеленский имел теперь право на такой тон, потому что в августе 2022 года было уже понятно, в какой стилистике ведется эта война.
Но до Запада кое-что доходило: Украина стала получать оружие, и уже не только «байрактары», но и HIMARS. Это был личный дипломатический успех Зеленского, прямой результат его требований. С первых чисел осени начался период триумфальных украинских контрнаступлений. Первым был стремительный 70-километровый марш под Харьковом, когда за неделю были освобождены 30 населенных пунктов на юго-востоке области, включая Изюм.
XIV. Сентябрьское наступление
Это крупнейшее поражение России со времен Киевского отступления, которое в свою очередь было крупнейшим военным поражением со времен Второй мировой. Это было бегство, которое уж никак нельзя оправдать внезапностью или вероломством, ибо все происходило посреди войны, развязанной нашими же. Это началось 29 августа и продолжалось до 11 ноября, когда ВСУ без боя вошли в Херсон. Тот самый Херсон, о котором говорилось, что Россия здесь навсегда. Она была здесь ровно с 3 марта по 10 ноября, то есть новое русское всегда продолжается семь месяцев и неделю. Россия успела включить Херсон в свою территорию и вписать в Конституцию, после чего эту свою территорию бомбила и обстреливала еще два месяца, да и теперь не забывает.
«Может, это звучит не так, как кто-то сейчас ожидает, может, не так, как в новостях. Но нужно понимать: никто ниоткуда просто так не уходит, если не чувствует силы, — сказал Зеленский в вечернем телеобращении 11 ноября. — Враг не делает нам подарков, не делает „жестов доброй воли“. Мы за все это боремся. А когда борешься, надо понимать, что каждый шаг — это всегда сопротивление врагу, это всегда потеря жизней наших героев. Поэтому мы двигаемся очень аккуратно, без эмоций, без лишнего риска.
Еще 10 июля Ирина Верещук (министр оккупированных территорий, упрямая женщина, которая не хотела эвакуироваться из Киева 24 февраля) призвала всех жителей южных областей, занятых врагом, уезжать любыми путями: начинаются боевые действия, деоккупация. Чтобы отрезать российские силы в Херсоне от остальных территорий, украинская артиллерия обстреляла и сделала непригодным к эксплуатации (с 27 июля) Антоновский мост. К этому времени относится один из самых прелестных украинских демотиваторов — поистине каждый этап войны сопровождался новыми мемами, иногда циничными, почти всегда остроумными. Голая парочка; девушка стонет: «Милый, только не в меня!» — «А куда?» — «В Антоновский мост!!!» Издатель книги считает, что это не очень остроумный мем. А мне ужасно нравится, прямо стыдно.
Контрнаступление одновременно развивалось в направлении Херсона и в
