детка, улыбками ты тут уже не поможешь, только весь этот официоз пройдет, и я тебя утащу в свою берлогу, а там уж за весь свой голодный паек отыграюсь. Месяц меня с ума сводила, месяц перекрыла доступ к любимому телу. Святой Космос, да у меня уже в штанах все полыхает!
И вот уже и клятвы нами сказаны, и души соединились, и оставили свои оттиски на священных рунах, и даже подарки нам все подарили, а я так и не умыкнул свою ведьму в брачную постель. Непорядок! Но Ванда только улыбалась мне и говорила:
— Любимый, ну потерпи еще немного.
И я терпел. Да что уж там немного, я готов месяц сушеным доходягой ходить опять, только бы она была довольна и счастлива.
Не обошлось, правда, и без неловких моментов. На торжество я пригласил брата, не мог этого не сделать, ну он и заявился, с уже разродившейся Амаль. Я весь собрался и приготовился, в случае чего, пустить в ход свою силу. Никому не позволю испортить праздник моей девочке.
Но Амаль меня приятно удивила. После того как Касиус лично поздравил нас, жена брата вышла вперед и тепло нам улыбнулась, а потом и заговорила:
— Я хотела бы поздравить вас ребята с этим значимым событием в вашей жизни. А еще, пожалуйста, примите от меня глубочайшие извинения за мое поведение в прошлом. Мне правда очень-очень стыдно. Я не надеюсь на понимание, но прошу хотя бы простить меня за мою глупость и наглость. И спасибо, что направили меня на путь истинный, — а потом рассмеялась и прижалась к своему мужу, — берегите свою любовь, ребята, она реально творит чудеса. Уж я-то знаю.
Мы молча смотрели в спины удаляющейся пары, а потом Ванда вдруг стукнула меня в плечо и возмущенно зашипела:
— Ты, беспринципный манипулятор, что ей мозги прополоскал, да?
— Если кто и умеет полоскать мозги из нас двоих, так это ты, моя хорошая, — и тут же притянул ее к себе и впился в ее сладкие губы самым настоящих, взрослым поцелуем, показывая, что мое терпение реально на исходе.
— Кил, — простонала моя девочка.
— Готова исчезнуть? — и, дождавшись, ее кивка, крепко взял ее за руку и пустил в ход магию. Раз и мы стали невидимками, спешно покидающими многочисленных гостей, что вовсю предавались веселью и пили за наше здоровье.
Несколько минут и мы в спальне-капсуле, абсолютно прозрачной изнутри, но зеркальной снаружи. Вокруг нас только море, рыбы и красота подводного мира. А передо мной моя судьба, девушка, ради которой я умру и тут же воскресну.
— Кил, — шепчет она мне, а сама снимает лямки со своего полупрозрачного лифа, — почему ты так смотришь на меня? Ты меня пугаешь!
— Боишься? Правильно боишься, моя хорошая. Сейчас злой и голодный полиморф покажет тебе как он по тебе соскучился.
И я не дал ей самой закончить с раздеванием, а настойчиво отвел ее руки в сторону и приступил к этому занятию сам, параллельно зацеловывая каждый сантиметр открывшейся мне обнаженной плоти. С ума сойти, какая же она идеальная! Полная грудь, аккуратная упругая попка, стройные ножки, плоский животик, который я мечтал увидеть разбухшим от моего семени — вся она была как сладкая конфета! Моя конфета!
Да-да, вот где-то здесь и закончилась моя романтика, уступив место необузданной и нерастраченной страсти и животному желанию. Я пытался твердить себе сотню раз, что это наша первая брачная ночь и надо бы быть нежнее и ласковее, но Ванда так страстно стонала и вспыхивала в моих руках, что я решил: «к черту!».
На первом заходе, я даже нижнее белье и чулки с нее снять не смог, так нас обоих приложило. Только и успел, что дотронуться до горячих, влажных складочек между ее ног и все на что меня хватило, так это просто отвести мокрую ткань в сторону и одним движением насадить свою девочку на мой член. А потом трахать ее, жестко фиксируя по рукам и ногам, так, чтобы она от оргазма форменно слетела с катушек.
О, и она с них слетела! Потому что уже на втором заходе, она повалила меня на кровать и сомкнула свой аккуратный маленький ротик на моем стояке, слизывая капельку смазки, а потом заглатывая на всю длину и смачно причмокивая. Святой Космос, я тут же окунулся в экстаз! Сердце просто на вынос трепыхалось в груди, дыхание заходилось как одержимое, а по позвоночнику прокатилась раскаленная лавина подступающей развязки. Рано! Как же рано, черт возьми! Я хочу провести в этом сладком мареве вечность!
В одном шаге от рая она остановилась, приподнялась и поцеловала меня. А мотом мучила, потираясь об меня своими сладострастными изгибами. И вот тут последние клочки одежды полетели к чертям собачьим, а наши поцелуи стали еще развязнее. Ее соски под атакой моего рта превратились в стальные пули, а между ног все пульсировало и разбухло, сочась влагой неподдельной страсти.
Ее стоны — словно музыка для моих ушей, а запах возбуждения — то, чем я хочу обнюхаться до невозможности. Мой персональный дурман, я же уже говорил!
И я не выдерживаю этой гонки и все-таки переворачиваю ее на спину, без промедления входя в ее глубину, растягивая, наполняя ее собой под завязку. И вот уже наши руки соединены в замок и заведены ей за голову, а мои бедра снова и снова накачивают ее мной и подступающим жаром похоти и страсти. Она уже даже не стонет, а тихо скулит, стискивая меня все плотнее и плотнее своими внутренними мышцами.
Все, сейчас ее разорвет! Я чувствую ее как себя, потому что я и сам принадлежу ей без остатка, полностью растворен в ней, а она во мне. Без оглядки, без предрассудков, безусловно и навсегда!
И на пике нашей любви я только и могу, что шептать ей:
— Спасибо, малышка! Спасибо, что дала мне шанс!
А она только всхлипывает, еще сильнее стискивая меня в своих тоненьких ручках, и плачет. И я заглядываю в зеленую глубину ее глаз и облегчённо выдыхаю.
Это от счастья!
— Я люблю тебя, Ванда, — сцеловываю я ее слезы.
— И я люблю тебя, Кил — и ее губы расплываются в улыбке.
Эпилог
Спустя два года…
Ванда
Мы сидели на открытой террасе нашего пентхауса, завтракали и тихо переговаривались с Шаей Аттер-Нуаро, Раваной Морт, Иримэ Анкалим и Матой Уазбо. Наши мужчины о чем-то тихо спорили у самого парапета, а Великий устало потирал глаза и хмурил брови. Я тут же, без разрешения,
