что большая шишка в этом ведомстве - так это точно. Небольшого роста, коренастый, с кавказской внешностью. При моем появлении он даже не привстал из-за стола и прямо с ходу спросил:
- Сомов?
- Так точно, Сомов.
- Начальник дрейфующей станции? Отлично, отлично.
Он задал еще несколько малозначащих вопросов о годе рождения, национальности, социальном происхождении и вдруг, вперив в меня взгляд своих черных, немного навыкате глаз, процедил сквозь зубы:
- Вы понимаете, какое доверие вам оказали партия и правительство?
- Горжусь доверием, - отчеканил я.
- Так вот, доверие доверием, а зарубите себе на носу, что организация вашей станции - величайший государственный секрет. Американцы никоим образом не должны узнать о ее существовании. - Он помолчал, постукивая карандашом по столу, и спросил: - Вас может прибить к американскому берегу?
- Всякое возможно, - осторожно ответил я, - направление дрейфа в этом районе никому не известно.
- Слушай, Сомов, - сказал он, переходя на "ты", и я почувствовал в его голосе скрытую угрозу. - Если станцию занесет к американцам, ее надо уничтожить. Понимаешь, - повторил он, акцентируя каждую букву: - У-н-и-ч-т-о-ж-и-ть.
- Как это уничтожить? - недоуменно переспросил я.
- Нэ понымаешь? Утопить, взорвать к чертовой матери. Чтобы и следов не осталось.
- А как же быть с людьми?
- Заруби себе на носу, - сказал он, - если хоть один человек попадет к американцам, я тебе, Сомов, не завидую.
- Вот так-то, дорогой Виталий, - сказал Сомов, впервые назвав меня по имени. - Я ведь с этим камнем на душе все эти месяцы живу. - Он глубоко затянулся папиросой. - Ведь об этом страшном напутствии я и сказать никому не мог. Так получилось, что вы первый. И как-то легче стало.
- Dixi et animam meam levavi, - не удержался я.
- А что сие значит?
- Я сказал и тем облегчил свою душу.
- Ну, доктор, вы верны себе, - улыбнулся Сомов. - Только, прошу - никому ни слова. Дойдет случайно до чужих ушей, и неприятностей не оберешься. Это ведомство шутить не любит.
Я вернулся на камбуз совершенно убитый и весь день ходил словно потерянный. Работа валилась из рук. Пельмени переварились, антрекоты пригорели, а борщ пришлось варить заново, так я его пересолил. Хорошенькую судьбу уготовили нам власти. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Вот тебе и героический дрейф.
- Ты, док, часом не захворал? - спросил Гурий участливо, заметив мое подавленное состояние.
- Да так, простыл немного, - отмахнулся я.
23 февраля, День Красной Армии, мы встречаем в тесноте, но отнюдь не в обиде. Хотя наши запасы почти на исходе, но еще осталось немного вкусностей, к которым, к всеобщему ликованию, Сомов разрешил добавить две последние бутылки армянского коньяка. В палатке тепло не столько от газового пламени, сколько от дыхания 11 человек. Все сбросили осточертевшие тяжелые куртки, честно защищавшие нас столько времени от ветра и мороза, и пропитавшиеся потом свитера. Неожиданно оказалось, что у некоторых остались в запасе нерассказанные истории, случаи из жизни, но, главное, никто не утратил оптимизма.
- Кстати, доктор, - вдруг сказал Макар Макарович, - что это за историю рассказал мне летом Канаки о ваших научных изысканиях, связанных со сбором говна на полюсе? Говорил, что вас здорово летчики разыграли.
- Давай, док, рассказывай, не стесняйся, - хором сказали Гурий и Саша, все еще жаждавший сатисфакции за историю с резиновыми дамами. Я стал отнекиваться, но тут на меня навалилась вся честная компания.
- Ладно, расскажу, - согласился я. - Ну так слушайте. Прибыли мы на полюс первой группой человек пятнадцать и не успели обосноваться, как нашу летную полосу разнесло вдрызг. Круглые сутки мы возили нарты, нагруженные снежными глыбами, таскали на горбу куски льда, разбирая груды торосов, забивали ими трещины и поливали их, а потом уминали бензиновой бочкой-катком, набитой снегом. Но стоило капризнице природе пошевелить пальчиком, и взлетная полоса мгновенно покрывалась черными полосами трещин, превращаясь в шкуру зебры. И так раз за разом. Наконец природа все же смилостивилась над нами, и на Большую землю полетела радостная радиограмма: аэродром готов к приему самолетов. Через несколько часов над лагерем появился серебристый Ил-14 и, сделав круг почета, помчался по полосе, подняв персональную пургу.
А несколько минут спустя мы уже потчевали дорогих гостей, "чем Бог послал". "Пиршество" подходило к концу, когда Михаил Васильевич Водопьянов, порывшись в карманах необъятного реглана, извлек на свет конверт.
- Принимай, доктор, корреспонденцию. Лично. Секретно.
- Это откуда? - удивился я, рассматривая плотный, засургученный конверт.
- Прямо из Тикси.
- Из Тикси? Да у меня вроде бы и знакомых там нет.
- Ладно, не скромничай. Наверное, успел там завести какую-нибудь зазнобу.
Когда гости разошлись по палаткам, я вскрыл пакет и в первую очередь взглянул на подпись. Профессор Мац. Профессора я знал - это был известный гигиенист, неоднократно работавший на Севере.
"Дорогой Виталий Георгиевич! Наша научная группа проводит в настоящее время важные исследования, вызванные вспышкой гельминтоза среди полярников. Как известно, источником этого заболевания является сырое мясо арктических животных - белых медведей, нерпы и ряда сортов рыб, зараженных различными видами гельминтов, особенно широким лентецом (Diphillobotrum latun) и трихинами (Trichinella spiralis).
Заражение происходит при использовании в пищу "строганины" - сырого замерзшего мяса, считающегося в Арктике деликатесом, а также при контактах с собаками, которые также являются носителями этих паразитов (по американским данным, процент зараженности превышает 66,5%.). Поскольку участники высокоширотной экспедиции в основном жители средней полосы, весьма важно выявить, имеются ли среди них случаи глистных инвазий. Это представляет большой научный и практический интерес. Поскольку Вы являетесь единственным представителем медицины в экспедиции, прошу Вас принять посильное участие в этой важной и актуальной работе. С этой целью необходимо собрать пробы кала у всех участников экспедиции, упаковать их в металлические емкости (можно использовать тщательно отмытые консервные банки), утеплить и с попутным самолетом отправить в Тикси в адрес Экспедиции Института коммунальной гигиены. Ваша работа войдет в комплексный отчет института в качестве самостоятельного раздела.
С глубоким уважением профессор Мац.
P.S. Если Вам потребуется для работы книга профессора Заварзина "Глистные инвазии" - сообщите. Пришлю с первой оказией".
Весьма лестное предложение. И какой молодой врач не мечтает стать служителем науки, поставив свое имя рядом с корифеями? Актуальность работы не вызывала сомнения: об этом мне было доподлинно известно из литературы об Арктике. Но внутренний голос
