Влажная грудь прилипает к стене словно вантуз к дну ванны. Мне приходится крутить головой во все стороны. Открытый дверной проем уже рядом. Я заглянул туда одним глазом. Голые стены, канцелярские столы. Два бородатых парня разговаривают, перебивая друг друга. Один из них сидит спиной ко мне и торопливо, обжигаясь, пьет чай. Другой сгребает со стола факсимильный аппарат, пачки офисной бумаги, коробки со скрепками и прочий хлам и сваливает все в рюкзак. На мгновение он переводит оценивающий взгляд на вазочку с засохшим букетом, и в этот момент я успеваю перебежать дверь.
Вот и лестница. Лампочки нет, сумрачно, и это позволило мне немного расслабиться. Один пролет ведет вниз, в подвал. Другой – на второй этаж… Надо проверить подвал. Я побежал вниз, перепрыгивая через ступени… Узкий мрачный тоннель, вдоль стен, выкрашенных ядовито-желтой краской, тянутся трубы и электрические кабели. Дыхания уже не хватает, но надо опять бежать. Тоннель резко поворачивает в сторону буквой «Г». Здесь совсем темно. В ушах стоит гул электрощитов. При необходимости можно будет обесточить весь штаб. Дать очередь по щиту… Одинокая тусклая лампочка под жестяным абажуром с трудом освещает тяжелую металлическую дверь с винтовым запором. На ручке висит аляповатая табличка, сделанная из куска картона: «Осторожно! Радиация!».
Не там ли хранится ракетная боеголовка, которую выгрузили из фургона?.. Нет, вряд ли. Пронести ее по узкому тоннелю невозможно. Разве что на руках?
Я прижался ухом к двери и прислушался. Мерный гул. И ритмичные звуки, словно работает ржавый метроном: вжик-вжик, вжик-вжик. Радиация…
Тоннель закончился глухой торцевой стеной. Я побежал назад. Трубы и кабели, казалось, шевелятся, словно жирные змеи. Мрачное место. Быстрее наверх, на второй этаж, где обязательно должен быть кабинет командира части. Лестница. Первый пролет. Второй… Невнятно бормоча под нос, сверху спускался бородач в спортивном костюме. Говорить уже ничего не надо. Слова – опасны, ибо бессмысленны и отнимают время. Коротким толчком я послал приклад в черную бороду. Прекрасная мишень! Незнакомец издал звук, будто кашлянул, и, словно бревно, упал на спину. Затылок глухо ударился о ступеньку. Я перешагнул через него и нырнул в коридор… Как бешено колотится сердце! Но, кроме, его ударов я слышал все те же отрывистые голоса, звон, стук, шелест… Двое бородатых, громко выкрикивая непонятные слова, выносили через узкую дверь большой копировальный аппарат, но тот застрял в дверной коробке. Они были так раздосадованы, что не заметили меня. Ругань эхом полетела по коридору. Я разобрал лишь одно слово – «козел»… Согнувшись в три погибели, я проскочил незамеченным у самых ног «козла»… Бегом! Цель близка! Не останавливаться, не оборачиваться! Таранить танком любые преграды, если они вдруг встанут передо мной… Эх, Федор, Федор! Ты – олицетворение беспомощности и нерешительности наших спецслужб! Пока ты выверял каждый свой шаг и прогонял меня из-под своих ног, воинскую часть захватила банда бородатых! Она уже разграбила штаб, а ты до сих пор надуваешь щеки от осознания своего величия и нагоняешь туману, дабы окутать себя завесой таинственности и загадочности.
Я едва не пробежал мимо обшитой ледерином двери с табличкой «Приемная». Толкнул ее ногой и ввалился внутрь. Узкий «предбанник». Пустой стол с разбитым стеклом, вываленные на пол книги, под подоконником чернеет груда земли, перемешанной с битыми цветочными горшками… Отсюда уже вынесли все, что могли. Да уж, «приемная»… Я вдруг вспомнил генерала. Тоже мямлик! Все же не зря его арестовали. «Стрельцов – блестящий офицер, мой боевой друг!» Где этот боевой друг? Да о Стрельцове здесь никто слыхом не слыхивал! Бородатые, судя по всему, уже давно чувствуют себя здесь хозяевами и подчиняются только человеку из «Лендкрузера»! Они сшибают самолеты, тренируются в стрельбе, и страна об этом не знает!
Вывод был просто убийственным, и мне опять пришлось представить себя героем кино, чтобы устоять на ногах и не утратить силу духа. Все будет хорошо, все будет хорошо. Близится финал, хеппи-энд. А сейчас кульминация, и зрители должны визжать от страха, ожидая моей встречи с Главным Злодеем. А я красивый, сильный и слегка выпачкан в крови, и пули меня не берут, и женщины любят, и вообще, я само совершенство…
Я рванул дверь на себя и, выставив вперед ствол «калаша», ворвался в кабинет командира. Горел свет, пахло табаком. Моя бульдозерная энергия и агрессия уперлись в кожаное кресло за широким, как стадион, столом, где по моему разумению должен был восседать главный источник зла, этакий Змей Горыныч. Но кресло оказалось пустым, а около окна, закрытого жалюзи, прыгал на одной ноге бородатый человечек ростом мне по грудь. Он пытался надеть спортивные брюки, но его нога застряла в подкладке, и получился конфуз. Человечек пялился на меня злобными мышиными глазками и сучил короткими ножками, едва ли не до колен прикрытыми трусами.
– Ты что здесь делаешь, скот? – спросил он.
Вся нижняя половина его лица заросла бородой, потому я не мог видеть его рта, и казалось, что передо мной стоит говорящая кукла со звуковым динамиком внутри головы. Я не был готов к встрече с таким необыкновенным существом и потому немного опешил. Этот Бармалей и есть тот самый негодяй, который так долго терроризировал мою жизнь?!
Я схватил его за бороду, испытывая непреодолимое желание оторвать ее. Она была жесткая и волоски щекотали мне руку. Человечек дернулся, ударил меня по руке и потянулся к пистолету, который лежал на столе. Я оттащил его, словно собаку, желающую понюхать кучку дерьма, и ткнул автоматным стволом ему под ребро.
– Тебе будет очень плохо, – пригрозил коротышка, сверкая глазами-бусинками. – Отпусти бороду, скот!
Этот человек расхолаживал меня. Он не внушал мне даже ничтожной доли страха. Я мог без труда поднять его одной рукой и повесить на карниз. Господи, это его я еще недавно боялся? Это он внушал мне мистический страх? Нет, не могу поверить! И как это ничтожество до педалей «Лендкрузера» достает?
– Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело? – бормотал он из дебрей своей бороды. – Тебе отрубят каждый палец, которым ты прикоснешься ко мне. А потом отрежут голову.
– Это очень грустная перспектива, – согласился я и дал ему пощечину. Звонкой, как я хотел, она не получилась, потому что ее приглушила борода. Я вывернул ему руку, заставив согнуться. Бородатый почти не сопротивлялся, и я готов был вести его куда угодно. Но куда? Таскать за собой это пугало по всей части в поисках Новорукова? Но что взбредет в голову моему дружку? Вдруг он потребует отпустить бородатого, потому как это ломает планы спецслужб? Значит, остается надеяться, что поднятая по тревоге Мухина приедет сюда с оперативной бригадой. А дальше? Дальше делать то, что скажет она.
– Сейчас выйдем на улицу… – сказал я.
– Дай надеть штаны! – огрызнулся бородатый.
– Там тепло, – заверил я и влепил ему оплеуху, чтобы не перебивал и разговаривал со мной вежливо. – Сядем в твой «Лендкрузер»…
– Это не мой «Лендкрузер», – снова перебил бородатый, скрипя зубами. – Нас не выпустят солдаты.
Что самое удивительное – я сразу поверил ему и почувствовал облегчение. Смутное беспокойство, что я ошибаюсь и иду по неверному пути, отпустило меня.
