Мои стрелки открыли огонь. Нарезные ружья били дальше и точнее привычных, и даже более длительная зарядка ничего не меняла. Две сотни человек спокойно выцеливали командиров, а также заметных вояк (определяется по одежде элементарно) и вышибали, как на полигоне. Ничем ответить стоящие в плотном строю не могли. Четыреста пуль в минуту, пусть две трети не убиты, а лишь ранены — это еще хуже. Через труп можно переступить и идти дальше. Получивший свинец в тело орет от боли, действуя на нервы, и его нужно убрать с дороги. Значит, строй, и без того колеблющийся, лишается еще парочки уносящих раненых в тыл. Или наплюют на них, и тогда каждый задумается невольно о своей судьбе.
Ну вот. Как и ожидалось. Пошла вражеская конница отогнать застрельщиков. Пока все идет нормально, стандартно.
Таза была лишь началом. Селения разбросаны в горах повсюду по Рифу и Атласу. И долгие месяцы мы шли от одного к другому и делали предложение, от которого нельзя отказаться. Если на каждого твоего мужчину приходится десяток, сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Все ж не до всех и не всегда быстро доходит. Иные предпочитали умереть в бою, но не сдаться. Другие бросали деревню, уходя в горы. Первых приходилось бить с максимальной жесткостью. В дома вторых вселял людей из враждебных родов. В наших краях всегда можно найти таких, не особо утруждаясь. Древние счеты свести найдется много желающих. Оставалось лишь помочь уничтожить ненавистные семьи.
С утра до вечера мотался по всему хребту, посещал торчащие на вершинах крепости-тигремты, башни-ксуры, палатки кочевников. Писал бумаги, читал донесения и проводил бесконечные переговоры со старейшинами. Они заранее знали, что согласятся, я это тоже знал, но проявить неуважение означало получить сотню готовых драться и бессмысленные потери среди своих. Проще вежливо выслушивать, угощать молодым ягненком или поросенком под чашу с вином, и только когда все сидят сытые и довольные, оглашать условия. Мир и десятина — вот главное. На сегодняшний день свыше тысячи больших и маленьких городков, поселков и деревень «добровольно» вошли в союз. Споры между соседями подлежат моему или Пророчицы арбитражу или назначенными нами лицами. Полный запрет на месть из-за обид, полученных до заключения договора.
Где-то через год вылезла серьезная проблема. Если уж мы все живем дружно, куда девать всех этих воинов, набираемых у союзников и самостоятельно готовых присоединиться ради трофеев. Количество вооруженных чужаков давно превысило выставляемых общиной, несмотря на ее продолжающийся рост. Раз Единый помогает, то и к магидам с их миссионерскими проповедями внимательно прислушивались. Дочерние общины появились во многих местах, и счастливая Мария каталась по горам, наставляя и благословляя. Естественно, при охране. Она могла сколько угодно считать ее излишней, но лично отбирал из наиболее фанатичных последователей, готовых защищать свою Пророчицу до последней капли крови.
Растущее число воинов куда-то требовалось девать, и тут вступает в действие вторая часть задуманного. Побережье крайне неоднородно в языковом, этническом и даже религиозном отношении. Основную массу городского населения составляли румы — латинизированные группы самых разных народностей и эллины. Немало было павликианцев разных видов, иудеев и принявших их веру местных. Полисы имели не только внутреннее самоуправление, но и владели огромными земельными участками. Как сами городские власти, так и богатые жители. А сельские районы были заселены афариками. Коренными жителями, родственными мавретанцам по языку. Свободных крестьян там мизер. Большинство зависимые и даже прикрепленные к земле. Многие арендуют ее и платят владельцам до половины урожая. Нет, и среди них бывают богачи, а румы тоже случаются нищими, но в массе такой расклад. Кстати, в больших поместьях нередко трудятся рабы, и среди них немало привезенных как из Галлии и Иберии, так и черных с юга.
Мы достаточно долго жили в неком симбиозе. Наши товары шли на побережье, с него приходили тамошние и привезенные с севера. Иногда молодые ребята отправлялись в набег, но на этот случай существовали кочевые племена матмата, зената и кутама, получающие от городов плату за охрану их владений от излишне горячих налетчиков с гор. О появлении подозрительного союза они были прекрасно оповещены и собрались для отпора, когда я двинул армию. Почти пятьсот пеших наемников, две тысячи всадников из племен и полтысячи взятых из соседей заложников. Я ничего нового в этом смысле не придумал.
Сложность лишь одна — три мало доверяющих другу другу вождя. Тирам по прозвищу Утес из племени Зената предпочел не испытывать судьбу, обнаружив двукратное превосходство пришедших, и договориться. Не ждавшее нападения с прикрываемой им стороны сборище кочевников потерпело сокрушительное поражение. Мы взяли столько скота, серебра и рабов, что моя армия моментально выросла вдвое. Желающие получить добычу сбегались со всего сертана. Впереди лежало беззащитное побережье, но как раз все подряд я грабить и не позволил. Исключительно поместья богатых горожан. У мелких арендаторов не только запретил брать что-либо, но еще и платить, если все ж возникла необходимость.
Сегодня Тирам решил поставить не на того. Собрал почти тысячу всадников и присоединился к привычным друзьям. А может, ему Пятидесятиградье хорошо заплатило.
Очень правильно бросить кавалерию в атаку тактически, но паршиво по исполнению. Сначала их угостили густым дождиком пуль, а затем навстречу вышли мои кочевники. Среди них очень много желающих пустить кровь Зената и лично их вождя. Бывшие друзья, преданные не так давно, заимели огромный зуб на племя. Убивать всех матмата и кутама было совершенно нерационально. Дающих клятву верности я охотно принимал в свои объятия, не забывая получать договор на будущее о дани в четверть всего с их родов.
Сначала они засыпали друг друга тучей стрел, но в отличие от обычных степных столкновений уступать не хотел никто. Началась встречная рубка, и с моей стороны все новые отряды вливаются в сражение. Зената не выдержали и отступают.
— Сигнал! — кричу, обращаясь к стоящим чуть в отдалении людям.
Завыли рога. Кое-кто не отреагировал, продолжая преследование, и ожидаемо попал под обстрел. На этот раз выбили несколько десятков моих людей, и отступление стало стремительным. Ничего, какое-то количество тупых неизбежно. Надеюсь, чему-то научились на примере.
Тогда выборочного грабежа не понял никто. Пришлось устроить целое собрание и донести до жаждущих трофеев элементарную мысль: «Зарезать овцу и наесться мяса вдоволь можно лишь один раз. А если ее регулярно стричь, то хватит и на постоянный кусок детям». Нельзя сказать, что не случались эксцессы, и пару раз пришлось казнить зарвавшихся. Проделано это было предельно демонстративно и с максимальной жестокостью. В походе приказы обязательны для всех. Сотни полторы недовольных ушли, однако осталось более чем достаточно. И мы прошли как по Атлантическому, так и Средиземноморскому побережью, выворачивая наизнанку виллы и не трогая крестьян, которые очень быстро сообразили, откуда ветер дует, и при попытке загнать их властями в ополчение разбегались. Сражаться за чужое имущество им меньше всего хотелось. Напротив, многие с удовольствием участвовали в грабежах и подсказывали, где можно набить карманы.
