трепетом разглядывали меня. Я больше не хотела быть невидимкой. Кто знает, сколько бы ещё я тащила вину за то, в чём не виновата, если бы не осознание того, что может пострадать невиновный и добрый человек. Что ему грозило несправедливое наказание.
Трэвис стал для меня больше, чем другом. Он стал для меня спусковым механизмом, который запустил в моей жизни цепную реакцию, которая привела к свободе. К той свободе, о которой я даже и не мечтала.
Но мой шаг был сделан не ради него, а ради себя. Ради своей жизни и своего развития. Я прекрасно понимала последствия, но нельзя загонять человека в угол. Мне хотелось верить, что во всём мире больше людей всё же выбирают сражаться и драться за свою жизнь и свободу, а не падают лапками кверху. Я осознавала, что дальше в моей жизни начнётся круговорот событий. Также очевидным было и то, что теперь я была ответственна за свою жизнь и её направление, а ещё за будущее моего брата. Это было моим единоличным решением, я ни с кем дома не советовалась и не ставила в известность. Почему? Потому что меня достало всё это. Сил нет, как я устала от болота, которое засосало всех нас. Для мамы это будет глобальным шоком, но, повторюсь, не загоняйте людей в угол. Теперь всем придётся учиться жить по-новому, по-другому.
У каждого человека должен быть выбор, это правда. И у каждого он есть. Я свой сделала. Я не сдалась, а выбрала бороться. Выбрала быть честной и бесстрашной. Выбрала быть свободной.
Выбор есть всегда.
Глава 28
Трэвис
— Трэвис, поедем к тебе? — тёрлась о меня очередная прилипала после гонки, пока я в своих мыслях крутил в руках телефон после разговора с Гленом.
Он мне наяривал, пока я был на заезде. Перезвонив ему, я охренел от новостей. В хорошем смысле слова. Джойс всё-таки сделала выбор, решилась. Мой Волчонок дралась и кусалась. Начало лета принесло с собой прекрасные новости. Может, ещё не всё потеряно? Надежда замаячила впереди.
— Зачем? — пребывая в глубокой задумчивости, спросил у неё.
— Как это «зачем»?! За сексом, конечно же! — высоким голосом пролепетала она.
Повернул на неё голову. Накрашенное лицо, огромные, словно веер, ресницы, яркие губы. Всё лицо в непонятных блёстках.
— Скажи, а тебя не смущает, что тебя используют только для секса? Ты же девушка, по любому должна хотеть отношений и прочей херни. А тебя трахнут и выставляют за дверь. Это нормально в твоей картине мира? — решил поинтересоваться у неё.
— Когда меня используешь ты, то грех жаловаться, — захлопала ресницами. Клянусь, мне показалось, что от веера на её глазах до меня ветерок долетел.
— А если я позову своего брата, то, как ты на это посмотришь? — я не собирался этого делать, но мне нужно было кое-что проверить.
— М-м, два самых горячих парня и со мной в постели… Что может быть лучше? — придвинулась ближе ко мне.
Представил себе эту картину. И ни хрена. Болт спал, сердце размеренно стучало в груди, руки не чесались надрать зад своему же брату за взгляд на неё. Тишина.
— А ты с кем-нибудь трахалась за эту неделю? — ещё одна проверка.
— Да.
Ни хрена.
— Понравилось? — ну хоть что-то же должно ёкнуть?!
— Очень.
Тишина, мать его. Меня вообще не колышет, что происходило в жизни этой безымянной прилипалы. Но меня волновало то, что я чувствовал, представляя на её месте другую.
— Вот и иди к нему, — бросил ей и отлип от бампера своей тачки, подойдя к двери.
Мне надо покататься и подумать. Плюхнулся в тачку и выехал со стихийной парковки.
Как-то любопытно всё складывалось. Точнее уже сложилось. Как-то всё слишком однозначно. Всё вроде и понятно, а вроде ерунда какая-то. Такое вообще возможно?! Очевидно, да. Повернув в сторону центра города, увидел знакомый силуэт, бредущий вдоль дороги.
Да ну нафиг?!
Дежавю. Ночь, я и она. Только дождя и грозы не хватало для пущего эффекта.
Я не видел её два дня. Я скучал. Скучал так, как не по кому и никогда. Писал ей ежевечернее смс, она не отвечала. И вот сейчас, одинокий Волчонок неспешно брела, опустив голову. Сердце в момент ожило, подпрыгнув в груди и начав свою гонку.
Притормозил около неё и посигналил. Реакции ноль. Ну, точно дежавю. Фарами можно было не моргать, она ни хрена не увидит и не услышит. Значит, слушала музыку.
Поправив бейсболку, вылез из тачки и преградил ей путь. Вокруг ни души, только с набережной долетали разные звуки кипящей жизни. Она снова врезалась в меня и задрала голову. Сердце ухнуло вниз. Я не мог спокойно смотреть на отвратительные побои на её лице. Но этот взгляд… Даже одним здоровым глазом она могла сейчас перевернуть все мои внутренности вверх-дном.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, вытащив наушник.
— Катаюсь, — улыбнулся, разглядывая её, словно не видел целую вечность. — А ты?
— Гуляю.
— Как ты себя чувствуешь, Волчонок? Ты не отвечаешь мне, а я ведь переживаю, — мне отчаянно хотелось обнять её, но я чувствовал вновь воздвигнутую стену Джойс.
— Уже лучше, благодарю, — тихо ответила она.
Она больше не дрожала в моём присутствии, больше не было страха во взгляде. Сейчас я в нём читал смятение и растерянность.
— Тебе надо в больницу, Джойс. Ты должна какое-то время побыть под наблюдением врачей.
— Трэвис, благодарю тебя за всё. Но не стоит больше тратить деньги на меня.
— В смысле?! Это мои деньги, и я решаю на что мне их тратить, — напомнил ей.
— Вот именно, это твои деньги. Поэтому потрать их на что-то другое. Или на того, кому они нужнее, — уверенно заявила она.
Во мне вновь проснулся адреналин, который только успокоился после заезда. Вот как она это делала?! Я же был спокоен!
— Джойс, позволь мне самому решать на что тратить, — с напором ответил, стараясь держать себя в руках.
— Трать куда хочешь, только не на меня. Ты отличный друг, но, правда, не стоит, — уже громче говорила она.
Друг. Отличный друг. Да, надеюсь, что дружить я умел. Только сейчас эта мысль выводила меня из равновесия.
— Друг… Тогда, как твой друг, я тем более могу помочь тебе.
— Трэвис, у меня был сложный день и вечер, — вздохнула она, потупив взгляд. — Можно я пойду?
Да, мне было невозможно представить, что творилось у неё на душе. Но ведь она теперь была свободна, а значит, могла больше не бояться.
— Я знаю, мне Глен всё рассказал, —
