Я согласно кивнула. Бабушка обогнула стол, чмокнула меня в макушку с напутственным «ничего больше не бойся» и поспешила к выходу. А меня дёрнул черт за язык и…
– Бабуль, а ты не жалеешь? Что у Гульнары ничего не вышло? Это же был бы… военный переворот. Смена власти. А если бы ты поддержала её и помогла с нечистью, – твоя свобода от наказания. От наблюдателей.
Она остановилась и, не оборачиваясь, негромко произнесла:
– Нет, Рада. Не жалею. Есть и другие пути легализовать дары ведьм. Долгие, трудные… но с меньшими жертвами среди мирного населения. Люди не виноваты в наших войнах. Пусть идут своим путём. А мы пойдём своим.
И торопливо покинула бар.
Я посидела ещё с минуту, обдумывая разговор и допивая кофе, привычно потянулась за сумкой, не нашла нужного и вспомнила, что меня обворовали. Ни телефона, ни компа, ни даже ключей от дома…
– Вов? – я подошла к «муравью». – А ты не умеешь замки взламывать? А я то вообще безо всего…
– Не надо ломать, – на барную стойку легла запасная связка моих ключей. – Я когда в магаз ходил – помнишь, за кофе? – прикарманил. По привычке, – оправдался он смущённо.
– И нам опять повезло, – я улыбнулась. – Пойду я. Спасибо тебе.
– Рада? – раздалось позади мягкое. – Позвольте проводить?..
Я обернулась и сразу узнала незнакомую девушку. Высоченная, но подростково нескладная – джинсы с майкой болтаются как на вешалке, волосы, заплетённые в небрежную косу, чёрные, а глаза – изумрудные, зеркальные. «Кошка». Дочка, внучка или правнучка?..
– Конечно, – я сгребла ключи. – Вы надолго?
– Полчаса-час, – заверила нечисть, надевая тёмные очки.
Позагораю… в свитере. А что делать…
Второй предлог для позагорать обнаружился возле подъезда. Бахтияр, серо-зелёный от усталости, бесцельно и пошатываясь бродил по дороге от одного подъезда к другому, а на скамейке рядом с моим темнела большая спортивная сумка. И моя светлела, кстати…
– Марьяна на крыше нашла, – безэмоционально и привычно не здороваясь сообщил заклинатель. – Комп тоже там. Принимай.
Я, само собой, закопалась в сумку. Фотки с телефона удалены, но он рабочий и комп тоже… Блокноты все исчезли, даже чистые. И, конечно, ни папки, ни рисунков. Но ключи и всё остальное на месте, даже провода для зарядки техники.
Меня сразу же заломало позвонить – маме, Виталине Марковне… – но я отложила разговоры на потом. Бахтияр явно пришёл попрощаться. И, внимательно на него взглянув, я заметила одно нехорошее изменение. Что-то после могильника в нём надломилось… или, надеюсь, погнулось. И однажды он сможет… выправиться. Выпрямиться. Но шрам – место «сгиба», конечно, останется на всю жизнь.
– Куда ты теперь? – я повернулась, когда он тяжело сел рядом.
– В очередную ссылку, – заклинатель безразлично пожал плечами. – Мне многое простили за помощь с нечистью и схроном, но за скрытность и несвоевременность обращения придётся заплатить. Можно сказать, повезло, – очередное равнодушное пожатие плеч.
– А… – я хотела узнать, увидятся ли они с сестрой, хотя бы в могильнике, но запнулась, не решившись бередить рану.
– Василина Дмитриевна сказала, встретиться можно в любое время, – он понял и ответил удивительно спокойно. – Только велела предупредить заранее, чтобы она успела отпроситься у наблюдателей, – и криво улыбнулся: – Хорошо, хоть так…
А у меня не было твёрдого мнения – хорошо так или не очень. С одной стороны, да, с другой…
– То, чем Гуня стала, уничтожить невозможно. Запреть и изолировать – да, но уничтожить… Если она сама захочет уйти – то уйдет, а если нет… Я с ней поработаю через медитации – она ведь теперь нечисть. Что-нибудь да наладится.
– Звучит довольно… безнадёжно, – осторожно заметила я.
Бахтияр опять пожал плечами, и мы замолчали. Я не знала, о чём говорить дальше, а он явно что-то хотел сказать, но слова нужные не подбирались. Я невольно глянула на часы – время «кошки» ещё не кончилось. И для заклинателя этот жест стал толчковым: на часы же всегда смотрят или когда скучно, или когда пора расходиться.
– Рад, поживешь в нашей квартире?
– Зачем? – я снова повернулась и встретила серьёзный взгляд.
– Чтобы она без дела не стояла. Всё равно мне здесь, – и Бахтияр махнул рукой в неопределённом направлении, – тесно. Скучно. Нечисть спокойная, эксцессов мало. В глуши интереснее. Людей мало, а нечисти много. И нечисти опасной, незарегистрированной. Я давно так живу: приехал на неделю – уехал на полгода. И мне меньше проблем… и от меня. Поживёшь? Коммуналку плати, и ладно.
Звучало очень заманчиво. В отпуск-то хотелось. На Европу не заработаю, так хоть на Алтай… И за хату с Ягой ещё вперед заплачено…
– Я защиту поставил. От нечисти. Сильную, – добавил заклинатель коварно. – А эту квартиру «кошкам» сдай – на то время, которое уже оплатила. Они теперь сюда зачастят – то одна, то вторая, то днём, то ночью. Им бы хоть месяц – подучиться…
И я «сломалась»:
– Уговорил.
Он достал из кармана сумки явно заготовленные ключи и записку с адресом. Я сразу же развернула её и прочитала. Дальше от работы, чем хата с Ягой, зато без аренды.
– А ты как? Когда вернёшься, где остановишься?
– На корпоративной квартире, – Бахтияр встал и закинул на плечо сумку. – Наши с сестрой вещи я вывез. Если и загляну, то тебя повидать. Не против?
– Да нет, – я постаралась придать голосу уверенности, но не вышло.
Я реально не знала, хочу увидеться с ним снова или нет. Уезжая, заклинатель оставлял о себе очень противоречивое впечатление.
– Время покажет? – он примирительно улыбнулся. – Не держи зла. Я нервничал, боялся опоздать, срывался из-за всего подряд… Но это, конечно, не оправдание. Извини, если обидел. Ты большая умница. И, Рад, подумай насчет работы у заклинателей. Знающим людям можно. Ты же любишь копаться в чужом прошлом и раскладывать по полочкам информацию, а нам вечно некогда… опыт передавать. Учитель на тебя молиться будет. И платить хорошо. Напиши, если надумаешь. Сведу. Он уже ждёт. И молиться начал.
Я растерялась и не нашлась с ответом. А Бахтияр в нём и не нуждался – подмигнул, пожелал удачи и был таков. Ушёл неторопливо, но для зависшей меня слишком быстро. Наверно, к лучшему. Но в ватсапе ответной удачи я всё-таки пожелала. Она всегда в тему. Плюс со времён могильника мне хотелось сказать заклинателю, что никакое он не ничтожество. И ни в чём не виноват – любимое же дело всех обиженных судьбой вешать свои грехи на других людей. И нереально крут. Наверняка понимал, что живой сестру не найдёт, а рискнул и полез в могильник. И, даже всё узнав, не отказался от неё. Не бросил.
А тем временем на улице образовалось новое старое действующее лицо. Марьяна вышла из подъезда – выжатая, прозрачно-бледная, но очень весёлая. Зелёные глаза, утратив холодную «змеистость», потеплели и искрили довольством – финалом, жизнью и всем миром.
