И он исчез.
Прошли январь, февраль, март, апрель, май и июнь.
Наступил июль.
Королева Виктория погибла.
Ее убийца умер через несколько секунд.
А еще через десять дней Бересфорд, приветствуя своего гостя на летней веранде, сообщил:
— Спустя два дня после убийства Виктории я собрал своих последователей в «Борове…» и сбросил с себя маску А. У. Смита.
— Значит, ты больше не скрываешь, что ты маркиз Бересфорд?
— Вот именно, не скрываю! — засмеялся Бересфорд. — Более того, я поступаю как раз наоборот!
— Забавно. Я-то думал, что твои новые усы — часть маскировки. Когда ты успел… — о, боже мой!
— Что случилось?
— Я тебя узнал! Это был ты! Ты смотрел на меня! С улыбкой во все лицо!
— Конечно, я, старина. Это самое лучшее представление, которое я когда-либо видел! Я не мог отказать себе в удовольствии поглядеть на тебя в действии, стать свидетелем того, о чем ты мне рассказывал. Я хотел своими глазами увидеть, как эта высокомерная корова умрет…
— Генри, ты даже не попытался остановить меня…
— Тебе не кажется, что все и так слишком запутано, даже без моего участия?
Оксфорд какое-то время молча глядел на маркиза, потом вздохнул и пожал плечами.
— Да, ты прав.
— Тогда снимай шлем и входи.
— Я не могу остаться надолго. Мой костюм на последнем издыхании.
Это была правда. Из странного устройства на груди Оксфорда с шипением сыпались искры, белые чешуйки вокруг него сильно обуглились, голубое пламя постоянно вспыхивало вокруг шлема.
— Н-да, костюмчик выглядит неважно. Тогда прямо к делу?
— Давай.
— Во-первых, должен тебе сказать, что со дня убийства полиция так и вьется вокруг «Борова в загоне». Они пытаются выяснить, не является ли убийство результатом какого-то более широкого заговора, и вся моя толпа под подозрением. Нас считают бандой опасных анархистов. — Они прошли через зал и оказались в примыкающем к нему коридоре. — И это как раз то, на что я делал ставку, — продолжал маркиз. — Вот почему я привлек своих молодых последователей в этот паб: пока копы занимаются нами, они не будут обращать внимания на «Бригаду Баттерси», которая кажется им сборищем обычных мужланов. Кстати, кое-какие документы «Молодой Англии» и письма от А. У. Смита, которые нашли в комнате Первого Оксфорда, направили Скотланд-Ярд по ложному пути. Ха, они искали изо всех сил, но так и не нашли никаких следов ни этого человека, ни его организации. Короче, я сплел целую паутину, и власти запутались в ней.
Они вошли в гостиную.
— А что с девушками, Генри? — спросил Оксфорд. — Как успехи Первого?
— Ну… среди деревенских дурачков он все-таки выделяется в лучшую сторону. Он сумел собрать кучу информации… вполне достаточно для того, чтобы ты прыгнул на пару лет назад и нашел их всех. Садись, давай позавтракаем.
Оксфорд сел за стол, и Брок — последний оставшийся у Бересфорда слуга — поставил перед ними блюдо с хлебом и сыром.
На лице Оксфорда появилось выражение сомнения.
— Назад, друг мой! — воскликнул маркиз. — Только так. Ты не сможешь поймать этих девушек в будущем, потому что мы не знаем, где они будут. Ты не сможешь приблизиться к ним и в настоящем, потому что полиция роет носом землю вокруг «Борова…» в поисках хоть чего-то подозрительного. Остается только прошлое. У меня есть описание каждой из них: Дженнифер Шепард, Мери Стивенс, Дебора Гудкайнд, Лиззи Фрайзер, Тилли Адамс, Джейн Олсоп и Сара Льюит. Вот подробные сведения о времени и местах, где ты можешь найти этих девиц.
Оксфорд взял бумаги, быстро просмотрел и внезапно оживился.
— Очень тщательная работа! — воскликнул он. — Мой предок молодец! Похоже, он убежденный сторонник идей твоей «Молодой Англии». Ловко ты его подцепил на крючок! Ладно, срочно берусь за дело.
— Погоди! А поесть?
— Благодарю, Генри. Если все будет хорошо, я появлюсь через минуту. И тогда поем.
Они вышли во двор.
— Ату их, Эдвард! Удачи! — пожелал Бересфорд.
Глава 19
ОХОТА
«Если недостаток знаний опасен, то где тот человек, у которого знаний так много, что он в полной безопасности?»
Томас Генри Гексли
5 мая 1838 года
Каждую субботу, без четверти два пополудни, шестнадцатилетняя Дженни Шепард выходила из дома родителей в Маскелайн-клоуз, Баттерси, шла через юго-восточный уголок парка и подходила к дому семьи Калверт на Бичмор-роуд. Она не стучала в парадную дверь, а спускалась по ступенькам к черному ходу, где ее встречала миссис Твиддл, хозяйка дома.
Дженни всегда приходила ровно в два и работала до восьми, без перерыва.
Ее родители называли это обучением, миссис Твиддл — работой. Дженни Шепард считала это рабством.
Тем не менее, за полгода она много чему научилась. Теперь она могла так отполировать серебро, что в него удобно было смотреться, как в зеркало; она узнала, как удалять пятна с хлопка и шелка; она ухитрялась так поставить чашки с чаем на поднос, чтобы он оставался в равновесии; она выпекала вкусный хлеб и ловко потрошила рыбу — в общем, она уверенно вела по дому такие дела, о которых раньше даже не имела понятия.
В тот летний вечер, выйдя из дома хозяйки, Дженни чувствовала себя особенно усталой, потому что она, стоя на четвереньках, шесть часов без передышки мыла полы. У нее болело все, что только может болеть, и она хотела лишь одного — бухнуться в кровать.
Воздух был тяжелый и сырой, вонь с Темзы ударяла прямо в нос. Было чуть больше восьми, еще совсем светло, и девушка пошла через парк привычной дорогой. В рабочей одежде ей было жарко и неудобно.
— Дом. Кровать, — твердила она в такт своим шагам. — Дом. Кровать. Дом. Кровать.
В кустах слева кто-то зашевелился.
Наверное, это бродяга нашел тут себе убежище на ночь; сюда никакой полицейский не сунется и не прогонит.
Дженни решила обойти кусты от греха подальше. По дороге, кроме нее, никто не шел.
— Тебе никогда не повредит быть слишком осторожной, — сказала она сама себе, повторяя назидания отца. — Смотри в оба и держи ушки на макушке.
Дом. Кровать. Дом. Кровать.
— Дженнифер Шепард!
