– Я убил его, – повторил Роан устало. – Убил своего старика. За то, что он сделал с Клер, я убил бы его еще раз, сукиного сына. А все, что было потом, от того, что доверие исчезло. Если бы я остался в приюте, у меня был бы шанс вернуться. Они совершили ошибку. Я совершил ошибку. Людям вообще свойственно совершать ошибки. И чем меньше доверия, тем их больше. И толще стена лжи.
Я сидела, прикусив язык, стараясь сдержаться и дать им самим уладить все, но мне ужасно хотелось потрясти Мэттью, чтобы он понимал все побыстрее. Роан сжал в руке тряпку и отбросил ее прочь.
– Давай поговорим напрямую. Клер и я были двадцать лет лишены друг друга. Я даже не мог быть с ней этой весной, этой трудной весной. Вот цена, которую мы заплатили. Двадцать лет без нее – это единственное, что я хотел бы изменить. Я никогда не позволю снова случиться подобному. Я привез тебя домой. У тебя теперь есть семья. Ты мне ничего не должен. Теперь ты знаешь обо мне правду. Я понимаю, что значит для тебя эта семья. Именем Мэлони, черт возьми, можно гордиться. Не то что именем Салливан.
Мэттью присел на корточки напротив Роана и посмотрел ему в глаза. Несколько минут они молчали, не отводя взглядов друг от друга.
– Ты не убийца, – сказал Мэттью.
Меня удивило, как просто он все свел к единственному моменту. Он показал головой в сторону Пустоши. – Это не твое. И никогда не было твоим. Ты не должен справляться с этим в одиночку. Ты думаешь, что я стыжусь тебя? – Его голос дрогнул. – Я все еще Салливан, если ты не против. Дай мне шанс заработать эту честь снова. Я горжусь нашим именем.
В моей памяти была, наверно, сотня разных Роанов. Озлобленный, несправедливо обвиненный мальчик на карнавале. Мальчик, сбивший из-за меня с ног Нили Типтона. Полузадушенный мальчик, уносящий из Стикем-роуд пасхального шоколадного зайца. Мальчик, стоящий с дедушкой Джозефом и мной на горе Даншинног, слушающий старинную мелодию оловянного свистка. Все это сейчас разом стало одним целым – моим Ровном.
– Мы уничтожим это место, – сказал Роан, – сотрем с лица земли. Освободимся от него. Даже если мне придется делать это голыми руками. Снесем его и забудем о нем навсегда – так, как будто его никогда здесь не было.
Он провел рукой по волосам, все еще волнуясь, несмотря на явную твердость своего решения. Лицо Мэттью просветлело.
– Что же, – сказал он. – Тогда за работу.
Роан быстро встал и помог подняться мне. Я стала старательно сгребать тростью ржавый истончившийся металл в кучу и бросать его в кузов грузовика.
– Потихоньку, полегоньку, – сказала я Роану, – и все получится.
Он откинул голову назад и закрыл глаза. Какое-то время я напряженно ждала, что же будет дальше.
– Мы расчистим это место, – повторил он. Открыл глаза, его голос окреп. – Никогда в жизни я больше не ступлю в эту проклятую помойку. И все, кого я люблю, тоже.
Мэттью обнял его за плечи. И Роан обнял одной рукой его, другой – меня и притянул нас к себе. Мы стояли обнявшись, мы были вместе.
* * *
– Мне нужны пилы, – сказала я, вернувшись на ферму. – Рабочие рукавицы, спрей от насекомых, переносной холодильник. – Я объяснила зачем, сердясь и волнуясь. Мама тут же послала за всем этим Нэта. Твит схватила пару рукавиц.
– Я с вами, – сказала она. – Мы все нужны Роану.
Я даже не знаю, что порадовало меня больше – деловитость, с которой она сунула руки в рукавицы, или решительность, с которой она отвела себе место в семье.
– Знаешь, тебе и Мэттью будет хорошо здесь, – сказала я.
– А как насчет тебя и Роана?
Я пока не могла делать выводы.
– Давай решать проблемы по мере их возникновения. Считай, что это пока не проблема.
Это была очень тяжелая и медленная работа, но как было хорошо изгонять из себя своих демонов. Я медленно, ненавидя свою трость, передвигалась по периметру Пустоши, собирая одной рукой ветки. С Роана и Мэттью пот тек ручьями. Они относили весь хлам на дорогу, и Твит забрасывала его в грузовик.
Нас палило солнце, влажный воздух пах сосной.
Вокруг лица вились мошкара и жирные слепни.
– При такой скорости нам потребуется неделя, – пробормотала Твит. – Мы как четыре муравья из мультика, которые хотели передвинуть лес на новое место.
– Вера горы свернет, – проворчал Мэттью. Он пытался повалить наклонившуюся сосну с висящей на ней шиной. – Никак не справлюсь с этим чертовым деревом.
Словно в насмешку, та тут же рухнула, и тяжелый рук ударил Мэттью по спине. Он упал лицом в кусты смородины. Твит закричала и побежала к нему. Роан нырнул в заросли. Я вздохнула с облегчением, когда он вытащил Мэттью. На лице его были красные царапины, он сгорбился и тяжело дышал.
Твит подбежала к ним и стала испуганно ощупывать спину, и позвоночник Мэттью, задрав до лопаток его мокрую от пота рубашку.
– Нормально, – с трудом выдохнул он. – Детка, ты ветеринар, а не хирург. Оставь в покое мой позвоночник.
Лицо Твит сморщилось. Она повернулась к Роану.
– Я понимаю, он хочет помочь тебе. Понимаю, что вы с Клер будете изо всех сил стараться. Но ничего не получится! Вы должны смириться. Это не по силам двум мужчинам и двум женщинам, одна из которых едва двигается.
– Подожди минуту, – сказал Мэттью. – Послушай. Из-за поворота показался один из наших больших грузовиков, на котором обычно перевозили сено. Мама с Амандой на коленях, бабушка Дотти и Ренфрю плотно прижались друг к другу на переднем сиденье.
Машину вел Нэт. Мотор заглох. Мама выбралась из высокой травы и тут же начала руководить Нэтом.
– Поставь козлы для пилки через дорогу на лужайке. – Она решительно натянула поглубже желтую соломенную шляпу, в которой была похожа на крупную маргаритку. – Отнеси их к той большой елке.
Бабушка Дотти махнула сигаретой Роану из открытого окна грузовика.
– Поставь здесь мой карточный стол, Роан, и раскрой над ним зонтик. И стулья дачные. Я не выйду, пока мне не на что будет сесть.
Ренфрю открыла задний борт грузовика и запричитала:
– Я не могу вытащить холодильники и еду одна! Роан, скажи своему парню и его жене, чтобы они перестали на меня таращиться и помогли!
Мама, в джинсах и рабочей блузе, продралась через заросли к Мэттью, старательно обрызгала его жидкостью против насекомых. Потом перешла к Роану и ко мне. Сердито посмотрев на мое потное, сгоревшее лицо, она водрузила мне на голову свою шляпу.
Аманда, чересчур нарядная, в розовых солнечных очках и бейсбольной шапочке, с маленьким кассетником в руках, подошла к дороге и недовольно оглянулась.
– Почему папы до сих пор нет, дядя Роан?
Дядя Роан! Роан сглотнул.
– Я не знаю, дорогая. Мы с ним не договаривались. – Он вопросительно посмотрел на маму.
